Чужая земля

– Ты – мастер переводить разговор на другие темы, – сказал Миронов, усаживаясь за стол и беря вилку. – Я с огромной нежностью отношусь к твоей дочери и стараюсь во всем ей помогать, но все-таки давай вернемся к разговору о нас с тобой. Лена, я хочу, чтобы вы с Мишкой переехали ко мне, и мы хотя бы попробовали жить вместе. Пожалуйста, рассмотри такую возможность.

– Ты что, делаешь мне предложение?

Выговорив это, я вдруг испугалась, ощутив себя на тонком льду, хрустнувшем у меня под ногами над бездонной пучиной холодной воды. Зачем я это делаю? Зачем нарушаю с таким трудом установленное шаткое равновесие?

– Я бы сделал тебе предложение, если бы был уверен, что ты его примешь, – грустно констатировал Миронов. – Но ты же так боишься потерять независимость, так цепляешься за свою самостоятельность, что я просто не смею сделать что-то такое, от чего ты можешь сбежать.

– Я на Южный полюс не убегу, – снова не удержалась я.

– Ты можешь оставаться в Москве и при этом быть гораздо дальше Южного полюса. Лена, я просто очень боюсь опять все испортить. И поэтому просто предлагаю обдумать возможность нашего совместного проживания. Давай хотя бы попробуем. Ты в любой момент сможешь вернуться. Я обещаю, что не буду тебя удерживать.

Я вспомнила, как собирала вещи, чтобы освободить квартиру в комплексе «РАЙ-ОН», купленную на мое имя Виталием, какие чувства тогда испытывала, как физически ощущала, что обломки враз рухнувшей жизни падают мне на голову, царапая до крови, фактически срывая кожу, и содрогнулась. Нет, я ни за что не хочу пройти через подобное испытание еще раз.

– Нет, Виталий, – я посмотрела Миронову прямо в глаза. – Так я не хочу. Если я перееду к тебе, то это будет навсегда. И обратной дороги не будет. Ни у тебя, ни у меня. Я уже слишком старая, чтобы начинать сначала заживлять свои раны. Именно поэтому твое решение слишком серьезное, чтобы соглашаться на него, хорошенечко все не обдумав.

– Вот и обдумай, – заторопился он. – То, что ты сразу мне не отказала, вселяет в меня определенную надежду. Зная твой прямой характер, я убежден, что, если бы мое предложение было для тебя категорически неприемлемым, ты бы сразу мне про это заявила. Слушай, а ко мне ведь приезжал Трофимов.

Я в недоумении воззрилась на Виталия. Кто такой Трофимов? Почему это должно быть для меня важным?

– Иван Георгиевич, – уточнил он, и я обмерла, осознав, кого он имеет в виду.

Иван Трофимов был готов усыновить Мишку. Это муж женщины, которая, не получив желаемое, украла моего ребенка. Ноги у меня налились свинцом, а руки бессильно повисли вдоль тела. Я даже вилку уронила, парализованная внезапным ужасом.

– И что он хотел?

Виталий, разумеется, сразу заметил, что со мной происходит. Он вообще всегда чутко реагировал на мое состояние.

– Эй-эй, тихо, тихо. Все хорошо. Он заехал, чтобы еще раз принести свои извинения и убедиться, что я не затеял какую-нибудь отдаленную месть. При его положении в обществе я легко могу создать ему неприятности. А безупречная репутация – важная составляющая его карьеры.

– И ты, разумеется, заверил его, что у тебя и в мыслях нет ему навредить?

– Так у меня действительно нет этого в мыслях. Он отправил жену в клинику. Точнее, выглядит это как санаторий, но неврологического профиля. На практике же там работают опытные психологи и психиатры, которые выводят людей с деньгами из затяжных депрессий и прочих состояний, требующих медицинского вмешательства.

– Богатые тоже плачут, – все-таки я была не в силах удержаться пусть от маленького, но укола. – Что ж, хорошо, что этот Трофимов признал, что его жене нужна помощь психиатра.

– Да, они объяснили знакомым, что потеряли ребенка, и теперь она восстанавливается после перенесенного потрясения. К слову, ей уже лучше.

– Надо же, и ведь не соврали.

Я не стала говорить, будто рада, что этой женщине лучше, потому что простить ее до конца так и не смогла, а кривить душой не любила. Пусть даже в подобной мелочи.

– То есть ты уверен, что Мишке больше ничего не угрожает?

– Совершенно. Трофимов сказал, что его жена в ужасе от того, что совершила. Говорит, что на нее словно помутнение нашло и она тоже очень благодарна, что мы не стали поднимать шум и подавать заявление в правоохранительные органы, – успокоил меня Виталий.

– Я надеюсь, она не собирается со стороны следить за тем, как растет Мишка. Караулить нас на прогулке или в будущем у детского сада? Потому что если я замечу хотя бы что-то, отдаленно напоминающее сталкинг, то воспользуюсь изменениями законодательства, которые предусматривают за это уголовную ответственность, и правом на неприкосновенность судьи. И в этом случае следующее психиатрическое лечение этой дамы будет принудительным. Хочется верить, что Трофимов это понимает.

В глазах Виталия читалось восхищение.