Чуждость

– Ну не выливала, и хорошо, – покладисто кивнула мать Брюса. – Но я лучше рядышком с тобой посижу, пока ты есть будешь. Вдруг недосолено что, и тебе соль потребуется, ну или другое что. Ты ж меня никогда не зовешь, даже когда надо тебе чего. Я вот только сообразить никак не могу из-за чего это. Вроде и не обижала тебя ничем, а ты все равно как с чужой со мной, – она сокрушенно покачала головой.

– Да мне просто ничего не требовалось…

– Ой, Луиза… Ну что ты мне рассказываешь? Думаешь, я слепая и не вижу ничего? Так вот, не слепая. Вижу. И то, что моя помощь тебе в тягость, да и Брюса тоже… Что с тобой? Что мы с ним не так делаем? Скажи, не надо в себе держать. Ты же в первую очередь себе хуже делаешь.

– Мне нечего Вам сказать. Все так, и я ценю Вашу заботу. Просто нога сильно болит, порой так сводит, что весь свет не мил кажется, вот и замыкаюсь иногда в себе, чтобы без причины на кого другого не сорваться. А Вы на свой счет приняли, хотя причина не в этом.

– Если так, то оно конечно… – удрученно развела руками она, – в этом я уж никак помочь тебе не могу, если только лекарство какое сходить купить, а больше ничем… Только ты все равно, Луиза, не держи в себе… Болит, так лучше чем замыкаться пожалуйся или покричи, хоть на меня, я не обижусь, а тебе, глядишь, и полегче будет. А то все молчком, да молчком…

– Хорошо, я учту. Спасибо. Я ценю Вашу заботу.

***

В конце месяца Брюс повез её к хирургу, и тот, сняв гипс и сделав рентген, сообщил, что кость срослась хорошо и ногу осторожно можно начинать нагружать.

Там же, в кабинете, она сделала несколько неуверенных шагов и непроизвольно закусив губы, схватилась за шкафчик у стены, чтобы не упасть. Мышцы за долгое время, отвыкшие от нагрузки, плохо слушались и на первую нагрузку отозвались хоть и не резкой, но достаточно сильной болью.

– Тебе больно? – к ней тут же кинулся Брюс и моментально подхватил на руки.

– Терпимо, все нормально, опусти меня вниз, пожалуйста. Я хочу дойти до машины самостоятельно, – она неприязненно поморщилась. Чрезмерная на её взгляд и показная опека Брюса раздражала.

– Нет, не отпущу. Ты же слышала, что сказал врач, что тебе надо с осторожностью нагружать ногу. Поэтому ходить пока не дам, и не противься. Все постепенно. Мы наймем медсестру, она будет делать тебе массаж, чтобы мышцы восстановились, и под её присмотром ты потихонечку начнешь учиться ходить. А сейчас больше не надо. Я ведь прав, доктор? – Брюс, сурово нахмурившись, обернулся к врачу, стоящему неподалеку.

– Ну, это было бы неплохим вариантом, правда, не единственным, – начал тот, но договорить ему Брюс не дал.

– Для моей жены – единственным. Она и так много пережила, и я не позволю ей сейчас еще хоть в малейшей степени рисковать здоровьем. Или Вы что-то имеете против? – жестко и с металлом в голосе осведомился он так, что доктор тут же согласно замахал руками.

– Что Вы, что Вы… Я ни в коей мере не возражаю, ни в коей мере… Массаж и постепенные нагрузки это бесспорно самый лучший вариант в подобной ситуации. Вы абсолютно правы.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно кивнул Брюс и, дождавшись, чтобы доктор распахнул перед ними дверь, вынес её из кабинета.

Мила не стала спорить, внутренне почувствовав, что если не подчинится, Брюс устроит скандал, однозначно обвинив в нем её. Надо было искать другие методы воздействия на него и общения с ним. Она зажмурилась, пытаясь побороть набежавшие на глаза злые слезы, а потом в голову ей пришла мысль, что она не будет сдерживать их…

Когда он посадил её в машину, она склонилась и, закрыв лицо руками, начала тихо всхлипывать.

– Боишься ехать? – тут же участливо поинтересовался Брюс, усаживающийся за руль.

– Ты хочешь нанять мне надсмотрщицу… Не хочу… не хочу… я устала… устала так жить… не хочу, не хочу больше… – всхлипывая и отирая рукой глаза, проговорила она, не поднимая головы.

– Лу, Господи… Что за дурь ты несешь? Какая надсмотрщица? Массажистку я хочу нанять, чтобы она помогла мышцы ноги тебе восстановить. Восстановишь ногу и можешь ехать на все четыре стороны, держать больше не стану.

– Ты серьезно? – она подняла на него мокрые от слез глаза.

– Серьезней некуда, – мрачно проговорил он.

– Поверить не могу… Неужели ты и вправду пересмотрел свое решение насильно удерживать меня?

– Да, Лу. Я понял, ты уперлась и ни в какую не желаешь даже попытаться что-то возродить и скорее погибнешь, чем отступишься от своего. Так вот я не хочу быть виновным в твоей гибели… Желаешь уйти, уходи. Держать больше не стану.

– Если это серьезно, Брюс, то я очень, очень тебе благодарна, – она нервно сглотнула. – Я буду выплачивать девочкам хорошие алименты, обещаю. И если что-то для них нужно будет, в школу хорошую устроить или еще что-то… все… все, что в моих силах окажется, сделаю.

– Обойдемся. Можешь не утруждаться, – Брюс раздраженно поморщился и, отвернувшись, резко газанул с места.

Вздрогнув от неожиданности, Мила прижала руки к вискам и зажмурилась, борясь с моментально возникшей в мозгу картинкой искореженного автомобильного железа.