Чуждость

Три долгих месяца Мила пыталась наиболее щадящими для Криса способами добиться хоть каких-то значимых результатов, но у неё не получалось ничего. Кардинального изменения активности головного мозга, которое наблюдалось у нее, получить она не могла. И постепенно чувство отчаяния стало заползать в душу. У нее, конечно, теплилась надежда уговорить Шона прервать эксперимент, но эта надежда была столь слабой и иллюзорной, что походила на утренний туман, готовый развеяться от любого соприкосновения с солнечным лучом, проливающим свет на реальную действительность. И первый же прозрачный намек на это Шону подтвердил её опасения. Ибо он в достаточно жесткой форме уведомил ее, что согласится принять отрицательный результат лишь в случае смерти Криса, при этом сообщив, что за подобными Крису «добровольцами» дело не станет, и в случае необходимости он готов чуть ли не очередь из них для неё организовать, лишь бы она не останавливала исследования. Еле сдержавшись, чтобы не накричать на Шона, она сделала вид, что удовлетворена и даже обрадована подобным раскладом, лишь нуждается в дополнительном оборудовании для более тщательного мониторинга состояния подопытных. На что Шон тут же дал согласие, заверив, что все, что ей необходимо, будет установлено в ближайшее же время.

Поняв, что зашла в тупик, Мила занялась тем, что пообещала Шону не делать, начала имитировать бурную деятельность, одновременно продумывая план побега вместе с Крисом из института. Для начала, пользуясь тем, что Шон практически не контролировал ее, считая, что она полностью погружена в исследования, сделала дубликат карточки Ника от лаборатории. Затем начала приучать охрану, что часто выходит за кпп института, при этом заставляя охранников выходить с ней и то двигать кадки с деревьями у входа, то протирать указатели и информационные таблички, а если они отказывались, устраивала такие истерики Шону, что вскоре все без исключения охранники были готовы выполнить любую её прихоть, лишь бы она была довольна.

Потом в один из вечеров она пробралась в комнаты, где жил Крис и, вскрыв благодаря своим способностям дверь, забрала комплект его одежды и его пропуск.

Как только эти три пункта её плана были выполнены, она начала придираться к Нику. Все, что он не делал, все было не так. И показания не так сняты и провода он криво крепит, и вообще руки у него неизвестно откуда растут. Ник оказался на редкость терпеливым, и с флегматичным спокойствием выдерживал все её нападки и выговоры, лишь кивая, извиняясь и обещая все исправить.

Тогда она решила сменить тактику, начав жаловаться на Ника. Выбрав удобный момент, она зашла в кабинет Шона и начала прямо с порога:

– Вот сколько можно, Шон? Я больше трех месяцев терпела в надежде, что Ник, наконец, наловчиться выполнять хотя бы элементарные манипуляции, а у него мало того, что руки не пойми откуда растут, так еще и в мозгах ветер свищет, что сегодня сказала, на завтра уже забыл. Мне легче вообще без него, чем когда он постоянно путается под ногами и то показания датчиков собьет, то закрепит их кое-как. Это невозможно терпеть! Найди ему замену! Он туп как пробка. Я не могу с ним больше работать.

– Успокойся, дорогая. Какую я могу найти ему замену в таком проекте? К тому же он старается. Все не так плохо с ним. И с памятью у него полный порядок, не преувеличивай. Ты просто психуешь из-за отсутствия результатов, и ищешь виноватых, а он ни при чем абсолютно.

– Может и ни при чем, но убери его из лаборатории, сама лучше все делать буду, а он пусть из комнаты управления за мной наблюдает, если тебе так нужен надзиратель, следящий за мной.

– Да какой надзиратель? О чем ты, дорогая? Я его держу постоянно при тебе лишь на случай любой неординарной ситуации. Вдруг коротнет что-то в лаборатории или у Криса в результате твоих экспериментов мозги заклинит. Это элементарная техника безопасности и не более.

– Вот и пусть наблюдает сверху, а если вдруг что, то вмешается. Мне надоело постоянно натыкаться на него во время эксперимента! Он мне мешает!

– Хорошо, хорошо. Я скажу ему, чтобы он подстраховывал тебя сверху. Только успокойся, пожалуйста.

– Успокоюсь, если в дополнение этому пообещаешь отвезти поужинать в какой-нибудь ресторан в городе. Устала я что-то. Хочу расслабиться и отвлечься.

– Не вопрос, дорогая. В какой хочешь?

– Давай в тот маленький, рыбный съездим, который в шестом микрорайоне. Помнишь? Там раньше очень вкусно готовили форель на углях.

– Момент, миледи, – Шон взялся за телефон. – Сейчас нам закажут столик, и все будет в ажуре, – он поднял трубку, намереваясь связаться с охраной, а потом замер и, обернувшись, пристально взглянул на нее. – Даже не верится, что ты, наконец, изъявила желание вспомнить былые времена…

– Я устала, Шон… давно так у меня ничего не клеилось… Ты прав, наверное, всему виной нервы… надо успокоиться и возможно тогда все нормализуется само-собой… Поэтому и подумалось, что окунувшись в ту атмосферу, что когда-то дарила мне такую редкую радость, я сумею как-то преодолеть собственную нервозность.