Чужие истории

Внезапно сквозь шелест листвы и пение птиц пробилась мелодия. Кто-то играл на флейте. Александр устремился на этот звук, и ощутил запах дыма. «Костер!» – понял он и ускорил шаг. Вскоре появилась поляна с костром и людьми. Флейта уже не звучала. Темноволосая девушка танцевала под бубен. Яркая тонкая юбка кружилась в такт движениям. Длинные локоны, рассыпавшиеся по плечам и спине, извивались, как змеи. Александр заворожено наблюдал за ней. Ночная танцовщица казалась ему нереальным, чудесным существом иного мира. Он даже готов был поверить в легенды о лесных духах, нимфах и феях.

Девушка каким-то непонятным образом заметила его или почувствовала присутствие постороннего человека. Она резко остановилась и указала рукой в ту сторону, где скрывался Александр. Несколько мужчин ринулись к нему. Пытаться бежать было глупо, рискованно и стыдно.

Оказавшись под прицелом винтовок и автоматов, Александр разочарованно вздохнул. Грубая проза жизни разрушила прекрасную, сказочную иллюзию. В каждом взрослом человеке живет наивный ребенок, мечтающий попасть в сказку хотя бы на несколько секунд. Сосновский никогда не считал себя романтиком, но в тот момент ему стало обидно. Александр вдруг вспомнил хрупкий полевой цветок, безжалостно сорванный кем-то, брошенный на дорогу и растоптанный. Тогда ему было пять лет, и его ошеломила человеческая жестокость. Теперь он чувствовал нечто подобное, только мертвый цветок находился не на дороге, а в его душе.

Свет фонаря ударил в глаза.

– Алекс?! – донесся изумленный возглас Энрике. – Как ты сюда попал?!

– Сбежал из госпиталя и заблудился, – признался Сосновский.

Его слова рассмешили мужчин. Они убрали оружие.

– Новичок? – спросил кто-то.

– Он пока еще кандидат, – пояснил Энрике.

Девушка тоже приблизилась к Александру и с интересом взглянула на него.

– Это Алекс! Тот самый, о котором я рассказывал тебе, – произнес Энрике по-испански, обращаясь к девушке.

– Не бойся! Он болен и едва держится на ногах, – добавил незнакомый мужской голос.

– Тот, кто способен меня напугать, еще не родился! – заявила девушка.

Вернувшись на поляну, она продолжила прерванный танец, который уже не воспринимался как загадочный и сверхъестественный.

Энрике привел Александра к огню. Люди, сидящие возле костра, охотно приняли гостя в свою компанию, угостили жареным мясом и ароматным горячим чаем.

– Кто играл на флейте? – поинтересовался Александр после окончания танца.

– Энрике! – мужчина среднего возраста, похожий на индейца, обнажил белоснежные зубы в улыбке. – Он сам сделал ее, когда скучал в тюрьме во время испытания. Мелодия разносилась по всему поселку. Флейта понравилась даже Сагу. Он слушал ее и смеялся радостно, словно ребенок. А когда Энрике привели к палачу, то Саг не прикоснулся к нему. Он отказался пытать Энрике. Клаус ругался, а Зюд простил Сага и объявил, что Энрике успешно прошел испытание. Из-за флейты Энрике попал в «Гамму».

Танцовщица подошла к костру.

– Что тебя привело сюда, Алекс?

– Любопытство и музыка.

– Я имею в виду не поляну, а общество, которое может принять тебя или отвергнуть.

– Об обществе я ничего не знал до того, как попал в плен.

– А я – случайная гостья, не рискнувшая стать кандидаткой. Меня зовут Лаура.

Энрике улыбался, не сводя с девушки восхищенных глаз. Лаура тоже бросала неравнодушные взгляды в его сторону.

– Членам общества запрещено ходить в лес, потому что это нейтральная зона, – сообщил Энрике. – Мы должны находиться только на своей территории.

– Почему же вы нарушаете закон?

– Нам здесь нравится. Но если Зюд и Клаус узнают, мы все будем наказаны.

– Пора возвращаться! – объявил мужчина, похожий на индейца.

Люди погасили костер и покинули поляну. Пока шли через лес, слышались смех, разговоры и песни. По равнине двигались молча. Энрике и Лаура держались за руки и загадочно улыбались.

В поселок вернулись глубокой ночью. Александр уснул мгновенно, сразу, как только оказался в больничной постели. Утром сквозь сон он услышал, что врач запретил санитару давать пациенту травяной отвар, но по-настоящему удалось проснуться только к обеду.

Нога уже не болела. Рука приобрела нормальный вид и тоже не беспокоила.

– Эвкалиптовые деревья помогли тебе, – шепнул Энрике, навестивший пациента с разрешения врача.

– Не только они, – тихо отозвался Александр.

Спустя три дна Александра отпустили из госпиталя и поселили в маленьком деревянном домике без удобств. Вся мебель состояла из старой кровати, стола, двух стульев и узкого шкафа. Общественный туалет находился на улице. Ванны, души и бассейны отсутствовали. Обитатели поселка купались в озере или в других природных водоемах. Питьевая вода имелась только в одном месте. Она вытекала из водопроводной трубы в центре поселка. Аборигены набирали ее в канистры и ведра и уносили в свои жилища. Александр еще хромал на левую ногу и опирался на трость. Правая рука почти не болела. Наверное, ее уже можно было не щадить. Сосновский представил себя шагающим по поселку, с тростью в одной руке и с канистрой в другой. Печальное и смешное зрелище!