Чужие сны

Истошный писк приборов спасает меня от ответа, пульс Криса подскакивает до ста двадцати трех. Вбегают медсестры, суетятся над телом, что-то командует врач, но я не могу разобрать слов. Есть только серые глаза, самые красивые, которые я когда-либо видела. И эти глаза смотрят на меня. Так близко, что от счастья хочется умереть.

Крис протягивает руку, хочет дотронуться. Будь я подключена к аппаратуре, он бы увидел те же сумасшедшие цифры. Мне хочется броситься на него, обнять так, чтобы он без слов понял все, что уже давно зреет у меня внутри. Но прикосновения нет, нет тепла, только легкий ветерок. Как будто на меня дунул котенок. Очертания Криса колеблются, белеют, только глаза все такие же яркие.

– Не уходи, – шепчет он.

– Это ты уходишь, Крис. – Как приятно и вместе с тем больно произносить его имя!

– Меня что-то тянет. – Он удивленно оборачивается на врачей, потом снова на меня. – Постой, как тебя зовут?

Его силуэт уже едва различим, еще чаще пищит аппарат, что-то вскрикивает медсестра.

– Наташа! – Я стараюсь перекрыть весь этот шум. – Наташа Орлова! Крис!..

– Крис! – Крик вышел таким громким, что заболела гортань.

Наташа не сразу осознала, что стены американской больницы сменились ее привычными обоями. Пульс и правда зашкаливал, но подобные пустяки не имели значения.

Трудно поверить в реальность собственных снов, да Наташа никогда и не увлекалась расшифровкой символов. Не верила в сонники и истории о ясновидцах и прорицателях, в астрологию и прочую собачью чушь. Фрейд – еще куда ни шло, научный подход оспорить трудно. Впрочем, Наташу не волновало, что именно она видит по ночам и почему. Главное, что ее это не беспокоило. И – что уж греха таить – приносило удовольствие. А с прошлым это связано, с травмами или с отношениями с отцом – по барабану.

Да, Фомин выдвигал какие-то теории. Но Наташа сводила разговоры о снах к минимуму. В конце концов, не за этим она обратилась к врачу. Посттравматический синдром, фобии – вот проблемы понасущнее. Однако теперь отбросить Криса, как девичью фантазию, не могла.

Что-то подсказывало: Наташа действительно была там, рядом с ним. И это рушило все прежние представления о реальности. Законы физики, о которых нудно талдычили в школе, теперь казались детскими сказками. Наташа верила, что переместилась на другой континент. Нет, не верила – знала. И просто так оставить это в себе не могла. Там, в больнице Лос-Анджелеса, умирает Крис Фарадэй. Или уже умер… Нет-нет-нет! Эту мысль Наташа была допустить не готова. Он балансирует на грани жизни и смерти, и если она однажды сумела его спасти, значит, сможет сделать это снова. Попытаться хотя бы. Втолкнуть астральное тело в физическое, поделиться силой – хоть что-то! Почему нет? Раз возможно через сны путешествовать в пространстве, то почему бы не попробовать и другие невероятные вещи?

Наташа должна была поговорить с кем-то. Немедленно! И вариантов особо не было – кроме Фомина. Пусть он и психиатр, но ведь у него большой опыт! Может, встречал такие случаи, может, хотя бы слышал о них и знает того, кто встречал.

Не заботясь о времени и о том, что забыла надеть левый протез, Наташа взялась за телефон.

– Позвонить. Владимир Степанович, – выдохнула она в микрофон.

Гудок. Гудок. Еще гудок. Да что ж такое? Фомин не подошел ни на седьмой, ни на десятый раз. Наташа нервно пометалась по комнате, позвонила снова, уже в скайпе, и, так ничего и не добившись, включила компьютер.

Ладно, допустим, Фомин куда-то уехал. В прошлый раз он предупреждал. Возможно, просто не взял с собой телефон. Он молчал в скайпе, в почте, во всех мессенджерах, которые только бывают. Как современный человек может настолько оторваться от мира!

Бесило все: от гудков и непрочитанных сообщений до слишком медленного компьютера. Наташу разрывало изнутри от переизбытка вопросов и новой информации.

Первым делом полезла в новости, в американские «желтые» порталы. Последние статьи были датированы вчерашним днем. Потом в блог Криса – ну а вдруг? Нет, пусто. Слабо успокаивало только одно: если бы он умер, об этом уже трезвонили бы повсюду. Просмотрела аккаунты близких друзей, родственников – и там ничего. Да что же там происходит, в этой больнице? Даже если бы Наташа поднатужилась и вспомнила, что за больница – кажется, на истории болезни был круглый логотип, – по телефону ей бы не ответили. Крис ведь не рядовой пациент, за ним наверняка следят журналисты, и врачи будут осторожны.

И как быть? Снова лечь спать, попытаться попасть в больницу во сне? Нет. Снотворных нет, от алкоголя сны плоские и обрывочные. Ну где же Владимир Степанович, когда он так нужен?!

Наташа хотела уже набрать профессора в бог-знает-дцатый раз, как вдруг будто снова услышала его голос: «Мицкевич – хороший специалист с большим опытом работы с расстройствами сна». Может, спросить этого Мицкевича? Вряд ли он прямо так, по скайпу, признает ее невменяемой и особо опасной.

Лия нашла сообщение Фомина с контактом Мицкевича и сразу отправила запрос. Если не ответит… придется просто лечь на кровать и считать овец.