Чужие страсти

Абигейл хмурилась, переставляя все на своем столе, где в конце программы крупным планом должны были показать десерт, который она приготовила к утренней передаче «А.М.Америка». Черт возьми, куда запропастился стилист? В конце концов, компания платит им как раз за то, чтобы они были лучшими в своем деле.

Абигейл приехала на студию незадолго до утренней передачи, поэтому у нее не было возможности проверить все заранее, как она это делала обычно. Она опоздала с выездом из дома по той простой причине, что Лайла положила выстиранное белье не в те ящики, а потом еще движение по автостраде Генри Гудзона застопорилось в связи с ремонтом. Поспешив на съемочную площадку, Абигейл придирчиво осмотрела все, что было разложено на столе для приготовления миниатюрных корзиночек с клюквой и маскарпоне в разделе блюд для праздничного приема, а также уже готовые корзиночки. Единственной фальшивой нотой был этот молочай.

Кто-то мог бы просто не придать этому значения, но Абигейл не походила на других. Именно внимание к деталям сделало ее тем, кем она была теперь. Занимаясь организацией приема, выпуская книгу или готовя презентацию для прессы, она неизменно стремилась сосредоточиться на мелочах и не терять из виду общую картину. Она всегда помнила, что нельзя использовать чернику на фуршетном столе, потому что гости при самообслуживании могут обронить ягоды на ковер (ошибка, допущенная ею много лет назад, когда она только начинала), выискивала опечатки в корректурных оттисках и замечала, если какой-нибудь волосок — или цветок — был в кадре не на своем месте.

Сейчас, когда она шла поправить прическу и сделать макияж, в голове у нее почему-то крутилась строчка из детской песенки: «Не было гвоздя — подкова пропала…»

В ее жизни все было так же, только наоборот. Она начинала, не имея ничего, и построила свой бизнес шаг за шагом, гвоздик за гвоздиком, сражаясь и побеждая в битве с такими, как дядя Рэй, который бы просто уничтожил ее. Мать учила ее, что, если человек хочет подняться, ему нужно больше работать и, чем бы он ни занимался, делать это намного лучше остальных. Поэтому Абигейл всегда искала пути, как выделиться среди общей массы. Она открыла свой банкетный бизнес в то время, когда мини-киши, бывшие тогда очень популярными, уже начинали отходить в прошлое и быстро уступали место оригинальным и новаторским hors d’oeuvre[52]

— марокканским сигарам, свернутыми из листового теста рулетикам с начинкой из спаржи и сморчков, рыбе хамачи, обсыпанной крошкой из мяса тунца, подаваемой в китайской суповой ложке, поджаренным на гриле гренкам с мясом осьминога и миниатюрным порциям крем-брюле с фуа-гра. Банкеты, которые обслуживала Абигейл, были ни на что не похожи и, естественно, начали пользоваться большим спросом.

Но порой случались вещи, которые не могла контролировать даже она. Как, например, этот пожар в Лас-Крусес. Усаживаясь в кресло в гримерной, она чувствовала, как от этой мысли начинаются спазмы в желудке. В течение дня Абигейл обычно была слишком занята, чтобы переживать по этому поводу. Мысли о несчастной девушке, погибшей в огне, преследовали ее преимущественно ночью. В результате она спала урывками. Часто по ночам она поднималась с постели, где раздражающе крепко спал Кент, и, спустившись вниз, принималась читать или смотреть телевизор. Прошлой ночью она спала всего около четырех часов. Нужно ли удивляться, что сегодня она вела себя так неуравновешенно?

И все-таки это не оправдывало ее. Вспоминая, как она набросилась на эту молодую и явно неопытную девушку-продюсера, Абигейл пожалела о своем поступке практически сразу же после этой вспышки. Но не подобное ли щелканье кнутом привело — хотя, возможно, и косвенным образом — к трагедии в Лас-Крусес? С другой стороны, подумала она, проблема сегодняшнего поколения молодых людей заключается в том, что все, начиная с родителей, постоянно потворствуют им, непрерывно твердя, что они особенные, и поощряя их даже тогда, когда они ничем этого не заслужили. Иногда хороший пинок под зад — это как раз то, что требуется. Добро пожаловать в реальную жизнь.