Чужие воспоминания

Взобравшись на Абысдохлу, Джонатан долго уговаривал меня отправиться в странствие вместе с ним и едва-едва не уговорил. Тяжело расставаться с друзьями, а в том, что мы ими стали, я не сомневался. К тому же, в любом человеке время от времени просыпаются мечты о приключениях. К несчастью, о путешествиях хорошо мечтать, сидя в кресле у огня, попивая вино и вдыхая ароматы курений. Воспоминания о ночевках на промерзлой земле, умывании и даже (брррр!) мытье в ледяных реках отбили у меня охоту к приключениям.

Сославшись на то, что не могу оставить церковь и непутевую паству, я сердечно попрощался с Джонатаном, пожелав ему стать практичнее и рассудительнее. Рыцарь, конечно, пообещал. Однако, наблюдая за удаляющейся в лес фигурой, я не мог отделаться от чувства беспокойства. Пропадет парень! Пропадет! Не от меча или когтей монстра, а от слова лживого, кинжала в спину или яда в кружке. На горбу таких вот доверчивых простаков ловкие дельцы в сокровищницы въезжают, а потом избавляются от наивных без тени сомнений. Когда рыцарь скрылся за деревьями, я не смог удержаться от мысли, что предал его.

Подавив в себе навалившуюся печаль и утешившись тем, что всё в руках Божьих, я вернулся к воспитательной работе с паствой. Собирать всех девиц чревато. Во-первых, я мог не управиться. Во-вторых, кучно собранное женское племя представляло собой грозную силу, способную "заорать" любую толпу мужиков, даже если те превосходят их количеством. Посему я решил вылавливать греховодниц по отдельности. Первой подвернулась Любавушка.

- Ты ни в чем не хочешь покаяться, дочь моя?! - спросил я, затащив упирающуюся девушку в церковь.

- Опять вы по напраслину возводите, батюшка? - удивилась Любавушка, - давайте потом поговорим, мне к свадьбе готовиться надо.

Я подленько рассмеялся.

- Готовиться? Это как же готовиться, а? Наверняка кровь голубиную в мешочек собирать, чтобы мужу поутру красную простынь показать! Не так ли?

Любавушка побледнела.

- Да как же можно-то? - произнесла она, - я честь свою девичью блюду!

- Вот именно, что - блюдешь! Почему слезы супротив упыря не помогли, а?! Кайся, быстро!

Девушка побледнела ещё сильнее.

- Не ведаю!

- Ах, не ведаешь! Вот посмотри!

Я нагло положил девушке руку на голову и повернул лицом к образам!

- В доме Божьем, перед очами святых тогда лгала и сейчас лжешь!

Губы Любавушки задрожала.

- Ну, почем я знаю, отче? - запротестовала крестьянка, - вы же сами говорили на сходе, некромант упыря вызвал. Может, против колдовского-то мертвяка слезы не помогают!

Я покачал головой и указал на образ ближайшего святого.

- Не хочешь каяться?! Тогда уходи! Я поверю, а вот Светлый Владыка всё видит и всё знает. Коли во лжи жить хочешь, пускай. Только не жди, что Бог-Орёл тебе в дом счастье и добрых деток пошлёт!

Не выдержав, Любавушка громко разрыдалась.

- Простите, отче, - взмолилась девушка, - он... он... просто мерзавец оказался!

- Он?

Девушка закрыла лицо руками.

- Подарки дарил, обещал жениться, а потом...

- Звезды, что ли, на сеновал смотреть позвал?

- А вы откуда знаете, отче?

- Да и так уж понятно, а чего не призналась?

Любавушка зарыдала ещё сильнее.

- Я подумала, если правду сказать, так позору не оберусь.

- Полно. Тайна исповеди остается неприкосновенной.

- Так слухи бы пошли, почему у девушек отец Феофан слезы собирает, а у меня не взял!

- Жених бы заподозрил?

- Так он знает! - ответил Любавушка, - я ему всё рассказала, про гада этого, купца заезжего.

- Погоди! Погоди! Так торговать к нам только половинчики приезжают! - удивился я. - Неужто с нелюдем?

Задрожав, девушка закивала головой, и в истерике бросилась мне на грудь.

- Виновата! Виновата, отче! Он был маленький и румяный, как ребеночек! Рассказывал так интересно, смешил меня, стихи романтические читал, да такие складные, мелодичные, каких от наших дуболомов ни в жизнь не найдется. А потом на сеновал повел, про звезды рассказывал, говорил, что я на самую большую и прекрасную похожа. Простите!

Слезы девушки начали медленно пропитывать мне рясу. Растаяв, я сочувственно похлопал её по спине.

- Я всё любимому рассказала, он простил, только велел больше никому не говорить, чтобы матушка его не узнала.

Я кивнул. Если бабья сплетня по селу пойдет, свекровь невестку со свету сживет.

- Вот и испугалась я на исповеди признаться! Всю ночь не спала, думала! А потом узнала, что Вы и у других девушек слезы брали, что, мол, много вам их понадобилось. Народ всё потешался. Я понадеялась, что пронесет.

- То-то и оно, все понадеялись.

Любавушка прижалась ко мне ещё сильнее.

- Так и остальные тоже? - удивилась она. - И Доротея?

- Ты не о других, ты о себе думай. Солгала в церкви, вот что мне теперь с тобой делать?

Любавушка подняла на меня заплаканные, но большие, ясные и сказочно красивые глаза. Слезы, кажется, ничуть не подпортили её румяные щечки. Прикосновение мягких ручек девушки наводили на размышления, что я с самого приезда в Чертовы Кулички так и не увидел ещё женской ласки. По должности не положено!

- Не знаю-ю-ю! - сказала Любавушка. - Как мне вину загладить?! Скажите, отче. Всё сделаю.

* * *