Чужое имя. Тайна королевского приюта для детей

Вскоре я узнала, что госпиталь для брошенных детей был основан в середине XVIII века для удовлетворения отчаянной и растущей нужды. В то время незамужняя мать с ограниченными средствами имела скудный выбор для обеспечения своего младенца. Члены семьи часто осуждали ее или даже выгоняли из дома. Существовавшие дома для бедных были грязными и опасными временными убежищами, полными бродяг и безумцев, стариков и больных. С другой стороны, госпиталь предлагал чистую и упорядоченную обстановку, поэтому женщины, отчаявшиеся найти кров для нежеланного младенца, в большом количестве стекались к его дверям. Администраторы не поспевали за быстро растущим спросом, и драки в очереди среди матерей, желавших доставить своих детей в безопасное место, стали обычным делом. За пределами линии этих схваток стояли модно одетые зрители, платившие взносы за то, чтобы наблюдать за процессом приема.

Для успокоения хаоса, когда толпы женщин собирались у входа, госпиталь ввел систему лотерейных розыгрышей в 1742 году. Согласно этой системе женщины вытаскивали разноцветные мячи из кожаного мешка. Если молодая мать вынимала белый шар, ее ребенка принимали с учетом результатов медицинского обследования. Красный шар означал, что ребенка помещали в список ожидания на тот случай, если ребенок, чья мать вытащила белый шар, не пройдет медицинский тест. Черный шар был однозначным отказом.

Лотерейная система просуществовала недолго. Раскритикованная за передачу решений о жизни и смерти воле случая, она была заменена второй системой под названием «общий прием». Женщина могла отдать своего ребенка без лишних вопросов или просто оставить младенца в корзинке у ворот госпиталя и позвонить в колокольчик для вызова привратника перед тем, как исчезнуть в ночи. Эта тактика привела к катастрофическому результату. Только в первый день принесли 117 детей, и количество лишь возрастало. Вскоре госпиталь оказался переполненным. За первые четыре года общего приема было принято около 15 000 детей; более 10 000 из них умерли.

После множества проб и ошибок в госпитале был создан ряд приемных процедур, отточенных для большей эффективности и мало оставлявших на волю случая. Принятые в 1800-х годах и применявшиеся почти до середины XX века «правила приема детей» включали меры предосторожности, гарантировавшие защиту от неумышленного приема законнорожденных детей. «Дети вдов и замужних женщин не могут быть приняты в госпиталь»[6]. Супружеские пары, слишком бедные для содержания детей, и женщины, овдовевшие или брошенные своими мужьями, должны были искать помощь в других местах. В отличие от незаконнорожденных, их дети имели шанс в жизни: шанс получить образование, завести ремесло и стать продуктивными членами общества.

Но даже женщины, отвечавшие главным критериям, определенным в этих правилах, не испытывали немедленного облегчения. Процесс приема был долгим. Он мог продолжаться недели и даже месяцы – не из-за каких-то причин, связанных с ребенком, но из-за определения, достойна ли мать воспользоваться щедростью госпиталя.

Для моей бабушки Лены Уэстон этот процесс растянулся на восемь недель.

В 1931 году Лена была тридцатилетней женщиной – незамужней, беременной и одинокой.

Будучи молодой женщиной, жившей в межвоенный период после Первой мировой войны, одного из самых смертоносных конфликтов в истории человечества, она принадлежала к потерянному поколению женщин, приговоренных к одинокому существованию. Война отняла жизни сотен тысяч британских солдат, оставив позади безутешное множество тех, чей шанс выйти замуж так и не наступил. После того как их будущие мужья гибли на полях сражений, незамужние женщины часто оставались жить с родственниками. Если родственники были мужчинами (обычно братьями), женщины могли работать домохозяйками, пока их братья управляли фермами или работали вне дома. Полностью зависевшие от мужской поддержки, они редко развивали иные навыки, кроме ухода за домом. Те женщины, которые жили со своими родственниками, находились в несколько лучшем положении. Их отношения были более равными; работа по дому была общей обязанностью, и не было никаких возражений для поиска работы на стороне. Но, так или иначе, эти женщины редко могли надеяться на брачное предложение.