Чужое тело

— Не знаю, — она пожала плечами, — но его энергетическое присутствие было мощным — это именно он… Возможно, не рядом, но в этом здании. Это один из посетителей.

— Это было целенаправленное воздействие на тебя?

— Нет, не думаю, иначе я бы не оклемалась. Представь: обладатель отрицательной энергии — да еще такого порядка — оказывается поблизости от человека, который пытается выйти на него через тонкий план, и их энергетические поля пересекаются… Вот и результат. Но абсолютно непонятно, почему это существо оказалось в музее, что его сюда привело?

— Это связано с нашим расследованием?

— Нет, не поручусь. Это может быть что-то другое, он подчинялся некой установке…

— Ладно, все ясно, что ничего не ясно. — Я вышел из оцепенения. — Когда это произошло, Варвара?

— Примерно в четыре часа. Отпустило минут через пятнадцать.

Я лихорадочно раздумывал. Вяземский бы точно не успел. В четыре часа дня он сидел у себя на веранде и малевал очередной шедевр. Яков Шалаев… нет, нереально. А вот где находились в этот момент еще не проверенные Глотов и Мамин, следствию предстоит узнать, видимо, завтра…

— Нужно проверить все камеры, — распорядился я. — Посмотреть, кто был в музее, скажем, с 15.45 до 16.15. Особенно последнее. Есть камера, фиксирующая выходящих. Очевидно, он ушел, но вдруг еще здесь? Теоретически он мог остаться в музее, где-нибудь спрятаться, установить защиту, чтобы ты не психовала. Охрана должна все осмотреть, ночью надо усилить дежурную смену.

— Какой ты умный, — фыркнула Варвара. — А без тебя работники музея — такие беспомощные… Покажи ему, Михаил.

— Все уже сделано, Никита, — сообщил сотрудник музея. — Видеоинформация переброшена на компьютер. Можешь изучить.

Охрана действительно подсуетилась. Записи с восьми камер скинули отдельными файлами. Промежуток времени — от 15.30 до 16.30. Все ненужное оператор вырезал. Я пожирал глазами картинки. Следил за людьми. Записью из второго корпуса можно было пренебречь — как-то далековато, разве что для общего сведения…

Люди прохаживались по залу, таращились на экспонаты. Качество картинки — средней паршивости. Посетителей не так уж много. Две блондинки не самого нежного возраста — им приглянулось траурное платье XIX века. Они тихо говорили, посмеивались. Потом одна посмотрела по сторонам, попробовала ткань на ощупь, снова стали обсуждать.

Мужчина с женщиной пристально разглядывали фотографии постмортем, гадали, кто из позирующих на фото жив, а кто мертв. Это нормально, посетители всегда так делают, сам через это прошел… К ним сзади приблизился немолодой инвалид с костылем и подвернутой ногой — он передвигался довольно споро. Стали обсуждать втроем. К ним присоединились светловолосый мужчина лет тридцати пяти, коренастая женщина не первой молодости — и все это стало походить на викторину.

Я бегал глазами по залам. Любопытный посетитель, будучи уверен, что его никто не видит, пытался приоткрыть гроб купца (Горохова) в конном катафалке. Гроб был настоящий, но открываться не хотел. Печальная женщина в платочке созерцала иконы. Две девочки примеряли на себя открытый гроб, хихикали. Потом одна из них сделала селфи на фоне вычурной домовины, посмотрела по сторонам, опасаясь, что увидят. Им было невдомек, что в музее разрешено снимать.

Еще один мужчина — какой-то робкий, неуверенный — разглядывал самовар из коллекции бытовых предметов позапрошлого века: очевидно, не мог взять в толк, какое отношение он имеет к погребальной культуре. Сергей Борисович как-то объяснял: он тоже без понятия, просто самовар красивый…

Потом все они с разными временными интервалами покинули музей, ушли по дорожке к крематорию. Хромал инвалид с костылем, живо обсуждали увиденное в музее великовозрастные блондинки. Уходил мужчина, не сумевший заглянуть в купеческий гроб — хмурился, поглядывал на часы. Вышел и закурил любитель самоваров, постоял у входа, несколько раз глубоко затянулся, как-то плавно заскользил прочь. Удалялась семейная пара, женщина крепко держала спутника под руку — высокого блондина лет тридцати пяти.

Снова знакомые лица — оптимистично настроенные девочки-подростки, женщина в платочке, коренастая особа не первой молодости. Я всматривался в их лица. Кого мы, собственно, пытаемся высмотреть? Керенского в женском платье?

Михаил с Варварой дышали в затылок. Их хмурые лица отражались в мониторе и как-то причудливо накладывались на запись с камер, создавая иллюзию параллельной реальности.

— Сейчас ничего не чувствуешь? — спросил я.

— Не чувствую, — буркнула Варвара.

— Понятно, — вздохнул я. — Твои способности проявляются в режиме реального времени.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — огрызнулась Варвара. — Но именно сейчас я ничего не чувствую. Между ними и мной бездна времени и пространства.

— Ладно, — я захлопнул крышку ноутбука. Ситуация абсурдная, в полицию не пожалуешься. — Михаил, свяжись с Якушиным — надо усилить охрану. А я отвезу Варвару домой.