Чужой разум

Животные располагают множеством способов справляться с этим затруднением. У птиц входящая зрительная информация может быть еще больше раздроблена, чем у участников экспериментов с закрыванием глаза, о которых я писал выше. Например, у голубей сетчатка каждого глаза имеет два раздельных «поля» — красное и желтое. Красное поле видит небольшую пространственную зону впереди, в которой зрение птицы бинокулярно, тогда как желтое поле видит больший сектор, недоступный другому глазу. Голуби не только провалили тест на передачу информации между глазами — у них также плохо передавалась информация между разными областями одного и того же глаза. Это может объяснять некоторые специфические особенности поведения птиц. Мэриан Докинз провела простой опыт, в котором курам показывали новый предмет (красный игрушечный молоточек)

[102]. Кур подпускали к нему, позволяя рассмотреть его. Исследовательница обнаружила, что куры подходят к такому объекту, используя челночные движения, как будто бы специально для того, чтобы разглядеть его разными частями каждого глаза. Очевидно, именно так мозг в целом получает образ объекта. Птичий снующий взгляд — это техника, призванная распределять входящую информацию.

В некотором отношении единство обязательно для живого актора: животное — это целостный физический объект, который должен поддерживать в себе жизнь. Но в других отношениях единство — дополнительная возможность, достижение, изобретение. Объединение опыта — хотя бы информации, получаемой от двух глаз, — не входит в обязательную программу эволюции.

Позднее пришествие или трансформация?

История, которую я пытаюсь рассказать, повествует о плавности изменений: по мере того как усложнялись чувства, действия и память, с ними усложнялось и переживание опыта. Наш собственный пример показывает, что субъективный опыт не подчиняется принципу «либо есть, либо нет». Нам известны полусознательные состояния различного рода — такие как пробуждение от сна. Эволюция подразумевает пробуждение в других временны́х масштабах[103].

Но, возможно, все эти рассуждения ошибочны. Постепенное развитие субъективности из простых древних форм — это лишь один вариант, причем самые достоверные данные, которые у нас имеются на этот счет, свидетельствуют как раз против этого варианта — данные о нашем собственном мозге. Одну из возможностей такой точки зрения открывает несчастный случай 1988 года — отравление женщины угарным газом из-за неисправного водогрейного котла в душе. У пациентки, известной лишь по инициалам Д. Ф., серьезно пострадал мозг. В результате отравления она почти ослепла. Она перестала воспринимать форму и расположение предметов в поле зрения. Она видела лишь смутные цветные пятна. И все же оказалось, что она сохранила способность вполне успешно оперировать

предметами в пространстве вокруг себя. Например, она могла засовывать письма в почтовый ящик, причем щель ящика могла располагаться под разными углами. Однако она не могла описать расположение щели или указать на нее пальцем. С точки зрения субъективного опыта она вообще не могла различить, где у ящика щель, и все же письмо туда попадало.

Д. Ф. тщательно обследовали специалисты по зрению — Дэвид Мильнер и Мелвин Гудейл[104]. Сопоставив ее случай с другими типами повреждений мозга и предыдущими анатомическими исследованиями, Мильнер и Гудейл выдвинули теорию, объясняющую, что происходит — как в норме, так и в особых случаях наподобие Д. Ф. Они утверждают, что существуют два параллельных «канала», по которым мозг пропускает информацию. Вентральный канал, проходящий в мозгу ниже, отвечает за категоризацию, распознавание и описание объектов. Дорсальный канал, проходящий над ним, ближе к макушке, отвечает за навигацию в пространстве в режиме реального времени (помогая обходить препятствия, просовывать письмо в ящик и т. д.). Мильнер и Гудейл полагают, что наш субъективный опыт зрения, визуальное восприятие мира, поступает только через вентральный канал. Дорсальный же выполняет свою функцию бессознательно, что у нас, что у Д. Ф. После отравления у Д. Ф. разрушился вентральный канал, и потому она чувствовала, что почти не видит, — несмотря на то что могла обойти препятствие.