Contra spem spero

— Нет, ну ты подумай, какая дискриминация! Всяких разных поляков да чехов с венграми эти словаки пропускают, слова не говоря, а у нас — и паспорта проверили, и сумки распотрошили! — возмущался Токарь.

— Женя, увянь. Ну, проявили граничары служебное рвение, с тебя что, корона свалилась? Надо ж ребятам хоть иногда свою зарплату отрабатывать… — иронично проворчал с заднего кресла Гонт.

— Не, Сань, я всё понимаю, но почему нас, по легенде — богатых москвичей — так яро шмонали? Они ж видели наши бумажники! Я специально двадцатками командировочные получал, у меня лопатник не застёгивается от бабок! А нас в контрабанде подозревают!

В разговор вмешался капитан Кулешов.

— Ни в чём они нас не подозревают. Просто это подсознание.

— Какое подсознание? — не понял Токарь.

Кулешов вздохнул.

— Обычное. Мы, Советский Союз, очень долго были для всех этих восточноевропейцев Хозяином. Вздорным, хамоватым, иногда — самодуром, не всегда дружелюбно настроенным, но — Хозяином. И вдруг мир рухнул. Советы исчезли, Россия, которую они какое-то время продолжали считать сувереном — их бросила на произвол судьбы. Теперь у них другие хозяева, которые их всерьез просто не воспринимают, за лакеев держат — вот восточноевропейцы и мстят старому Хозяину, небрежно и походя отказавшемуся от прав суверена над Восточной Европой. И мы с тобой, как представители этого нерадивого и нерачительного Хозяина, должны на своей шкуре почувствовать это ощущение брошенности. Особенно оно, кстати, сильно у словаков, которые все поголовно — русофилы. Им тяжелее всего привыкать к мысли, что Россия им больше не суверен, а Москва — не центр мироздания…. Хотя… ты помнишь того хорунжего, который по концовке из будки вылез?

Токарь улыбнулся.

— И который на своих цириков наорал и заставил своими руками наш багаж обратно в машину грузить?

— Так точно. Так вот, для этого старого служаки, как я понял, Москва — по-прежнему всё ещё главный город на Земле, единственно возможный суверен и хозяин.… Это я тебе, как психолог-любитель и философ-самоучка, докладываю!

Тут посчитал нужным внести в дискуссию свежую струю капитан Сердюк — хотя и сидевший за рулём, но внимательно вслушивающийся в разговор своих товарищей.

— Добавь ещё каноничные «свободный художник и холодный философ», и до кучи — «адмирал-любитель»…. Не, хлопцы, никаких тут высоких материй нет, а дело в обычном шкурном интересе. Они как думают, эти таможенники? Мужики с Москвы, бабла немеряно, наверняка чё-нить недозволенное везут, на крайняк — чтобы лишнего времени на границе не мутузиться, влёгкую сотку баксов отмаксают. А мы им не то, что ничего не предложили — так даже и не стали смотреть, как они наши баулы шмонают. Вот они и обозлились! — А затем, уже обращаясь к штурману: — Женя, это чё за город?

— Кадца, или Чадца, хрен их разберёшь.… Впереди развилка, нам направо. На Турзовку, Маков. Четыреста восемьдесят седьмое шоссе.

— Яволь, сейчас свернем…. А смотри, какое здесь движение всё же интенсивное!

Капитан Кулешов сзади объяснил:

— Удивляться нечему, эта трасса и на Братиславу, и на Жилину, и на Будапешт идёт, тут поток знатный…. Вот сейчас на дорогу вдоль реки Кисуцы свернём — сразу станет потише, она по горам петляет до самой Чехии, или Моравии, как здесь говорят.… Ого!

Последнее его восклицание касалось выползающего со стоянки громадного четырехосного грузовика — довольно, надо заметить, резво затем вымахнувшего на трассу.

— Вот это, я понимаю, махина…. Вадим, чё за сарай?

Сердюк коротко бросил:

— «Татра» восемьсот пятнадцатая. Старая.

— Ни фига себе, старая! Это военная машина? А, капитан Сердюк? Ты ж в этих местах служил?

Водитель пожал плечами.

— Ну как сказать — военная…. Наша бригада была вооружена самоходками на базе этого грузовика. «Даны» назывались. Сто двадцать штук. Так я тебе скажу, постоянно семь-восемь машин было в ремонте — то отказ артиллерийской части, то по ходовой. Они, кстати, в Словакии производились, в Дубнице — я туда ездил с бойцами матчасть получать. Каждая машина была, между прочим, резиновой лодкой укомплектована! Не говоря про ЗИП и прочие топоры и пилы…. Комфорт — не чета нашим самоходкам!

Гонт спросил:

— А когда войска вывели — куда вашу бригаду закинули?

Сердюк тяжело вздохнул.

— Теоретически в Мулино, в Горьковскую область…. Практически — в чистое поле. А самоходки отправили в Казахстан, там они и погибли — казахи их на металлолом разобрали, говорят….. После этого вывода я и уволился — не было сил видеть, как из армии цирк шапито делают…

Кулешов покачал головой.

— То, что вас в поле вывели — дерьмовое дело, кто б сомневался. Но вот по самоходке этой, которая у вас была — я слышал, были вопросы…

Сердюк пожал плечами.