Cталин после войны. 1945 -1953 годы

показаны правдиво.

Потом перешли к обсуждению других произведений. Вдруг в ходе этого обсуждения Сталин спросил:

- А вот последние рассказы Полевого - как они,

по вашему мнению?

Ему ответили на это, что рассказы Полевого неплохи, но значительно слабее, чем его же "Повесть о настоящем человеке".

- Да, вот послушайте, - сказал Сталин, - что

это такое? Почему под этим рассказом стоит "лите

ратурная редактура Лукина"? Редакция должна ре

дактировать рукописи авторов… Это ее обязанность.

Зачем специально ставить "литературная редакция

Лукина"?

Панферов в ответ на это стал объяснять, что во всех изданиях книжного типа всегда ставится, кто редактор книги. А когда вещь печатается в журнале - кто именно ее редактировал, - обычно не ставится, а если при публикации указывается ее литературный редактор, то это имеет особый смысл, как форма благодарности за большую редакторскую работу.

Сталин не согласился.

- В каждом журнале есть редакция. Если у авто

ра большие недостатки и если он молод, редакция обя

зана помогать ему, обязана редактировать его произ

ведения. Это и так ее обязанность, - жестко подчер

кнул Сталин, - зачем же эти слова "литературная

редактура'? Вот, например, в третьем номере "Знаме

ни" напечатано: "Записки Покрышкина при участии

Денисова". Тоже литературная редакция Денисова и

благодарность за помощь Денисову?

Вишневский стал объяснять Сталину, как родилась эта книга, что Покрышкин хотел рассказать эпизоды из своей жизни, но что книгу от начала и до конца написал полковник Денисов, и они вместе избрали наиболее деликатную форму: Покрышкин благодарит Денисова за помощь.

- Если написал Денисов, - сказал Сталин, - так

пусть и будет написано: Денисов о Покрышкине.

После разговора, связанного с рассказами Полевого, зашла речь о книге Василия Смирнова "Сыновья". Фадеев характеризовал ее и объяснил, почему она была отведена на Комитете: в связи с ее не особенно актуальной сейчас тематикой, изображением деревни начала этого века. Сталин сказал задумчиво:

- Да, он хорошо пишет, способный человек, - по

том помолчал и добавил полуутвердительно: - Но

нужна ли эта книга нам сейчас?

Панферов заговорил о книгах Бабаевского и Се-мушкина, настаивая на том, что их можно было бы включить в список премированных произведений, сделать исключение, премировав только первые, вышедшие части романов и таким образом поощрив молодых авторов.

Сталин не согласился.

- Молодой автор, - сказал он. - Что значит молодой автор? Зачем такой аргумент? Вопрос в том, какая книга - хорошая ли книга? А что же - молодой автор?

Эти его слова не были отрицательной оценкой названных Панферовым книг. Наоборот, об этих книгах он отозвался, в общем, положительно. А его замечание - что значит молодой автор? - носило в данном случае принципиальный характер.

Сталин имел обыкновение - я видел это на нескольких заседаниях, не только на том, о котором сейчас пишу, - брать с собой на заседание небольшую пачку книг и журналов. Она лежала слева от него под рукой, что там было, оставалось неизвестным до поры до времени, но пачка эта не только внушала присутствующим интерес, но и вызывала известную тревогу - что там могло быть. А были там вышедшие книгами и напечатанные в журналах литературные произведения, не входившие ни в какие списки, представленные на премию Комитетом. То, о чем шла, точнее, могла пойти речь на заседании в связи с представлениями Комитета по Сталинским премиям, Сталин, как правило, читал. Не могу утверждать, что он всегда все читал. Могу допустить, что он какие-то произведения и не читал, хотя это на моей памяти ни разу прямо не обнаружилось. Все, что во время заседания попадало в поле зрения общего внимания, в том числе все, по поводу чего были расхождения в Союзе писателей, в Комитете, в комиссии ЦК, - давать, не давать премию, перенести с первой степени на вторую или наоборот, - все, что в какой-то мере было спорно и вызывало разногласия, он читал. И я всякий раз, присутствуя на этих заседаниях, убеждался в этом».

Таков был в реальности Сталин в вопросах взаимоотношений с творческой интеллигенцией. Точно так же чутко и внимательно он относился и к нуждам художников, артистов, композиторов. Точно так же он прекрасно разбирался и в вопросах искусства, кино, музыки. Позвольте в этой связи процитировать еще одного титана советской культуры - выдающего советского (русского) композитора, Героя Социалистического Труда, народного артиста СССР, лауреата Сталинских и Государственных, а также Ленинской премий Тихона Николаевича Хренникова¹. В сентябре 2006 года он дал развернутое интервью корреспонденту газеты «Завтра» (№ 39), содержание которого представляет громадный интерес для более глубокого понимания отношения Сталина к интеллигенции и к культуре. Итак, вот что сказал Т.Н. Хренников (структура интервью сохранена):