Да здравствует Герберт Уэллс!

Ложусь. Подвожу глаза к потолку. Вокруг темно, только через дверной проём просачивается чуть-чуть света – это я оставил распахнутыми настежь все двери на служебной половине. Глаза уже вполне освоились и привыкли к тусклому серому свету. А вот мозг никак не привыкнет к необычности ситуации.

Ничего не пойму: жили здесь явно человекообразные гуманоиды. Откуда же у них эти чудовищные летучие коты, птеранодоны, и явно морские гости-медузы?! Может, это они тут развлекались генной инженерией, и от всех этих существ должна была быть какая-то «польза»?! Не представляю только, какая… Разве что «футбольный мяч» мог обслуживать какие-нибудь подводные фермы с мидиями и гребешками. Ну, или водорослями. А коты – ловить настоящих летучих мышей. Про которых нам все уши прожужжали, что они разносчики всяких «Ковидов»…

Ну, или произошла тут ядерная война, и все эти монстры – продукты мутаций и подстёгнутой радиацией эволюции?

Нет, не может быть. Не смогла бы обычная, неспешная и методичная, «эволюция» за несколько десятков лет создать таких чуждых и опасных тварей! Значит – или сами насотворяли, или…

Или завёз кто-то зловредный и чужеродный всё это хозяйство сюда. И – завёз только с одной целью: не дать возродиться местному человечеству.

А что: вполне себе «прогрессивный» метод!

Потому что раз наука и техника тут сейчас ну никак развиваться не могут, вся цивилизация явно небольшого количества выживших очень быстро скатится до пещерно-каменного века, и шансы на то, что человечество снова возродится – нулевые. Во-всяком случае – на поверхности. Что же до подземелий…

Хм-м…

Здесь ещё есть – вернее, были бы какие-то шансы, если б не медуза. Наверняка где-то есть и более «миниатюрные» её варианты. Такие проникнут, «втекая», и в Убежища, и даже в Правительственные бункеры. Пусть и не сразу.

Лежу это я, гляжу в потолок, и тяжко вздыхаю. Не хочется мне пока спать – чтоб не загреметь обратно в тренажёрный зал. А что делать дальше, тоже придумать не могу. Где я здесь могу поискать выживших? Ну, или как хотя бы самому попытаться выжить?..

Повздыхав, однако, встаю. Нужно воспользоваться жалкими остатками «естественного» освещения. Чтоб постараться обзавестись искусственным.

Достаю в почти полной уже

темноте обрывки от приготовленных мной тряпок и некоей части ваты, надёрганной из несчастного матраца. Начинаю колотить своим акилаком по боковине одного из столов – там есть что-то вроде полосы из нержавейки. Искры высекаются вполне успешно. Засекаю место, куда они падают, и подкладываю наиболее тоненькие тряпочки и вату.

Не проходит и пары минут, как в ноздри мне бьёт чертовски приятный запах: затлело что-то из моего «горючего материала». Опускаюсь на колени, начинаю усиленно дуть в мерцающее красными огоньками месиво. Помогло. И вот я уже – при свете!

Кладу пук тряпок с дохленькими оранжево-синими язычками в его сердцевине в облюбованную миску, бережно подкладываю кусочки деревянной трухи – она сама понакрошилась на пол из тех же столов, сделанных из ДСП.

Вот! Никогда не экономьте на мебели. Иначе она развалится за одно поколение. Не то, что столы-шкафы-комоды наших прабабушек – те будут служить ещё нашим внукам…

Есть огонь. Можно «ловить на живца».

Подкладываю «бревно» – ножку от настоящего деревянного стула, и надеюсь на лучшее. Всё в порядке: не проходит и десяти минут, как занялось моё «полено». Оставляю миску с огнём в диспетчерской – нечего ей мигать, вызывая нехорошие мысли у местной фауны. Снова двигаюсь к моим любимым стеклянным дверям. Снаружи уже сгустилась ночная тьма. А поскольку звёздами на затянутом плотными тучами небосклоне и не пахнет, эта самая тьма стоит воистину кромешная.

Беру свой «меч» наизготовку, и отпираю язычок замка двери.

Под ногами отвратительно чавкает и хлюпает – это сволочь-претанодон развёл тут слякоть из крови. Однако придётся испачкаться, и даже смириться с тем, что от меня будет разить, словно от ходячего мясоразделывательного или рыбоконсервного завода, если я хочу проверить свою догадку. Не торопясь вылезаю по ступенькам наверх.

Темно, тихо. Но я оказался прав: почти все создания, которые тут водятся, свистят и пищат в ультразвуковом диапазоне. Потому что на пределе моего «юного» слуха я эти вопли и крики улавливаю – пусть не как звуки. А какпросто – давление на барабанные перепонки. И становится однозначно ясно, что я в заведомо проигрышной ситуации: все тут всё видят, а я их и окружающую местность – нет.