Далеко, далеко на озере Чад…

Шел по улице я незнакомойИ вдруг услышал вороний грай,И звоны лютни, и дальние громы, —Передо мною летел трамвай.Как я вскочил на его подножку,Было загадкою для меня,B воздухе огненную дорожкуОн оставлял и при свете дня.Мчался он бурей темной, крылатой,Он заблудился в бездне времен…Остановите, вагоновожатый,Остановите сейчас вагон.

Поздно. Уж мы обогнули стену,Мы проскочили сквозь рощу пальм,Через Неву, через Нил и СенуМы прогремели по трем мостам.И, промелькнув у оконной рамы,Бросил нам вслед пытливый взглядНищий старик, – конечно, тот самый,Что умер в Бейруте год назад.Где я? Так томно и так тревожноСердце мое стучит в ответ:Видишь вокзал, на котором можноB Индию Духа купить билет.

Вывеска… кровью налитые буквыГласят – зеленная, – знаю, тутВместо капусты и вместо брюквыМертвые головы продают.B красной рубашке, с лицом как вымя,Голову срезал палач и мне,Она лежала вместе с другимиЗдесь, в ящике скользком, на самом дне.A в переулке забор дощатый,Дом в три окна и серый газон…Остановите, вагоновожатый,Остановите сейчас вагон.

Машенька, ты здесь жила и пела,Мне, жениху, ковер ткала,Где же теперь твой голос и тело,Может ли быть, что ты умерла!Как ты стонала в своей светлице,Я же с напудренною косойШел представляться ИмператрицеИ не увиделся вновь с тобой.Понял теперь я: наша свобода —Только оттуда бьющийся свет,Люди и тени стоят у входаB зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий,И за мостом летит на меняВсадника длань в железной перчаткеИ два копыта его коня.Верной твердынею православьяВрезан Исакий в вышине,Там отслужу молебен о здравьиМашеньки и панихиду по мне.И все ж навеки сердце угрюмо,И трудно дышать, и больно жить…Машенька, я никогда не думал,Что можно так любить и грустить.

Портрет мужчины (Картина в Лувре работы неизвестного)