Далеко от Москвы

Полковник Карадонов был крепок и приземист, но отнюдь не толст, а основателен и осанист. Супруга его, назвавшаяся Виленой Игоревной, выглядела много моложе своих лет, но не старалась произвести этим впечатление, не молодилась и была красива естественной красотой любимой и любящей далеко не молодой женщины. С удовольствием поцеловав ей руку Свиридов был уведен Белоглазовой.

– Анатолий, ты бабник. – негромко лукаво шепнула Евгения Павловна. – Я это еще дома заметила…

– Дементий Кузьмич, я хочу пригласить Свиридова за наш столик. Там я смогу посплетничать обо всех присутствующих…

– Женечка, что это ты спрашивать такие вещи стала? Во-первых, конечно, за наш столик, а во-вторых – глаз на молодого полковника положила?

Они оба засмеялись и обменялись такими взглядами, что Свиридову стала совершенно ясна ненарушимая ничем любовь и верность этих двух людей, и ему стало очень хорошо от этого.

На сцене играл оркестр, составленный из штатного военного оркестра с добавлением роскошного рояля, мексиканских маракасов и четырех балалаек, на свободном участке пола уже танцевали первые пары, но торжество еще не завертелось.

– Толя, я придумала, что тебе подарить юбилярам.

– Да, Евгения Павловна?

– Женя. Пока не скажешь

– Женя, дорогая, – ничего не скажу.

– Анатолий Иванович, сдавайся сразу! Я в свое время очень разумно поступил, сдавшись ей сразу!

– Слушаюсь, Дементий Кузьмич! Женечка, дорогая, так что же ты придумала?

– Смотри, какой способный – с первого раза и как здорово!

Белоглазова была очень хороша – с чуть тронутым макияжем круглым лицом, увенчанным косами, в декольтированном длинном платье. Свиридов обратил внимание, что дамы этого гарнизона одевались весьма прилично.

– Ты им спой. Гитару я обеспечу.

– А что спеть? Вы … ты знаешь их вкусы или любимые вещи?

– Им бы что-нибудь из их молодости … Нашей молодости. Если знаешь, конечно.

– Принято!

Наконец праздник начался – появился руководитель-тамада, генерал Белоглазов огласил приказ-поздравление, хлопнули пробки и все занялись делом.

– Анатолий Иванович, разрешаю тебе пригласить мою супругу на танец – я до этого не большой охотник, а она!..

– С большим удовольствием!

Он закружил Белоглазову в вальсе.

– Ах, Толя, смотри по сторонам! А то глаза у тебя такие, что … да еще в жаркую полтавскую ночку …– она смеялась и танцевала с удовольствием, не забывая "сплетничать", рассказывая Свиридову об окружающих их танцующих.

Довольно быстро стало шумно и бестолково, тамаду мало кто слушал, но выпивали все дисциплинированно, и Свиридов отправился путешествовать по залу, приглашая на танец приглянувшихся ему дам, и не забывая сканировать сознание окружающих.

Ему удалось вклинится без очереди и увести танцевать юбиляршу – ее приглашали нарасхват, и она с видимым удовольствием кружилась по залу.

– Вилена Игоревна, мне так повезло – в первый раз здесь и попал на такой чудесный праздник.

– Мы с Вадимом Викентьевичем так благодарны командованию за этот юбилей! Даже не верится! И не верится, что прошло столько лет – все было как-будто вчера…

– Мне Евгения Павловна успела шепнуть, что на самом деле вы знакомы с Вадимом Викентьевичем значительно дольше, что вы познакомились еще во время войны. Верно?

– Да, представьте себе! Мы впервые встретились в сорок первом, и оба очень понравились друг другу …

– И? Евгения Павловна говорила, что это какая-то весьма романтическая история…

– Романтическая? Возможно … Просто мы встречались за войну несколько раз, причем совершенно случайно … К концу войны я была начальником радиостанции, у меня в подчинении был целый табун молоденьких девочек … А поженились только после войны, да и то не сразу …

#А когда Вадюша в первую брачную ночь понял, что я девушка, что я ждала его, он целую ночь стоял на коленях и целовал мне ноги…# – это Свиридов узнал, чуть-чуть затронув ее сознание, и еще бережнее повел ее в вальсе.

– Вы изумительно танцуете, Вилена Игоревна! Вы учились или это врожденное?

– До войны родители пытались учить меня музыке … Когда-то я пела, но потом застудила горло … Но музыку люблю, люблю песни тех лет … А вот когда Вадим Викентьевич говорит, что песни не любит – так это неправда. Он очень любил, как пою я … Правда, и слышал-то меня он всего один раз в сорок втором году… Он полвойны прослужил ротным – это феномен, таких почти не было, их убивали сразу… А он – выжил, после каждого очередного ранения снова в свою роту …

– У вас, наверное, с тех лет есть любимая песня? Или вообще любимая песня – не обязательно тех лет?

– Вы знаете, есть. Но мне уже много лет не приходится ее слышать, я даже не знаю слов. Помню только, что были там слова "жизнь прекрасна, Маша"… Была это тяжеленная трофейная патефонная пластинка в самом конце войны и мне смертельно хотелось разучить и спеть это, а голоса уже не было …

– Я попробую подарить вам это воспоминание…

– А говорил мне, что он не кадровый. Да ты взгляни, как он идет, как он ведет Вилену!

– Женечка, за что купил, за то и продаю – Ефремов сказал, что он не из кадровых военных. А так – орел! Орел?

– Конечно, орел! Но ты у меня орлее, Демочка!