Дальневосточная опора прочная…

– Вениамин Александрович, там опасно, – мягко попытался урезонить его комбат.

– Я понимаю, но лишняя винтовка там не помешает, – улыбнулся тот в ответ. А затем повернулся к напарнице, и в его голосе снова зазвучал металл: – Антонина, не сверкай глазами и не пытайся увязаться со мной. Ты сейчас отбудешь в расположение 107-го полка. К Якову Самуиловичу. Всё. Это не обсуждается.

Та надулась, но, к удивлению командиров, перечить не стала. Поэтому, когда журналистка резко развернулась и ушла в сторону радио машины, оба с облегчением вздохнули.

4

– Товарищ командир, – высунулся из кузова Семён, – «Верба-1» передаёт, что к вам пошла «Нитка» с «Третьим».

– Понял. Отстучи, что встречаем.

По таблице, «Верба-1» – это штаб корпуса, «Третий», соответственно, Ермолов. Ну а «Нитка» означала колонну. Похоже, зачесались, а то «не паникуйте, не вводите в заблуждение…», очухались, слава богу. Надеюсь, привезут немного еды. Хотя дно продукты и не показывают, но на таком морозе приходится увеличивать норму. А то просто бойцы воевать нормально не смогут. Кстати, боезапас и топливо нам совсем не помешают: движки периодически прогреваются, и его расход просто страшенный. Сколько моточасов сожгли впустую, даже не хочется считать.

Так, отставить нытьё. Вперёд, оформлять боевое донесение и строевую записку. Но вначале…

– Самойлов, подготовить мотоцикл, и как только заметят колону, пусть едут ей навстречу.

– Ясно. – Василий приободрился. Это интереснее, чем мёрзнуть на одном месте, не зная, когда подойдёт смена. – По чаю?

– Согласен.

– Фомин, – окликнул Самойлов бойца, скрючившегося в неглубокой ямке около своего мотоцикла. – Давай вставай. Ставь чай.

– Ага. – Тот, довольный, словно кот, вылизавший миску сметаны, рванул к броневику.

– Как думаешь, успокоились? – Вопрос вроде ни о чём, вот только слоев в нём до хрена, и все не в нашу пользу.

– Нет. Перегруппируются, выставят заслон, пушку повернут, возможно… Хотя… – Увидев недоумение Василия, пояснил: – Просто данные для стрельбы посчитают. Вот тогда и начнут. Правда, они не догадываются, что наши знают о них.

– Туман войны?

– Он, родимый. Сам посуди, сунулись они чисто разведку боем провести, но сил для этого выделили столько, что мне покрасоваться пришлось.

– И что теперь?

– А теперь придётся драться в кровь. Отступать нам нельзя. Вот такие пироги…

– Держите, тащ командир, – сунул кружку с горячим чаем Фомин.

– С мёдом? – удивился я, вдыхая характерный запах.

– Конечно, – довольно подтвердил он, явно радуясь щедрости Серова.

Усевшись на своё место и выдув кружку, достал из сумки чистые бланки строевой записки и боевого донесения. Спасибо Ермолову, что он загодя приказал всё это богатство приготовить, и теперь я только вписываю цифры. А неплохо, очень даже неплохо. Согласно записке, потерь у меня нет, тьфу, тьфу, тьфу, сплюнем и постучим по дереву. В трофеях числятся двадцать восемь винтовок, остальные, увы, разбиты пулями. С пяток наганов, похоже, с Японской войны, и пара «вессонов», древних, времён войны 1877 года, в ужасающем состоянии, по крайней мере, стрелять из них никто не рискнул бы. Пара винчестеров (окопные метёлки), вот их в список не включаем, самим пригодятся. Кольт М1911, разведчики подарили, нет, и его не отдам, и плевать, что двадцать патронов. Ножи – двенадцать штук, опять ерунда, эрзац времён Великой войны, потому сдаём. Теперь: сколько мы покрошили…

– Товарищ командир, – протягивает мне ещё одну кружку дымящегося чая заряжающий.

Аромат чувствуется даже отсюда. Не иначе Петрович вновь расщедрился на мёд? Ну, ему виднее, человек бывалый. Отхлёбываю немного. Ах, какая благодать! В нутро вливается горячая струя, постепенно разогревая замерзающий организм.

Тэк-с, продолжим. Тридцать точно, с этим никто спорить не будет. Во время прорыва обороны пулемёт с расчетом и… и сколько пехтуры? М-да, непонятно, плевать, запишем пять. Хотя Самойлов проверял, потом там с полтора десятка насчитал. Ладно, пойдут в счёт войны. Теперь вон те голубчики, что в засаду попали. С ними всё ясно и понятно.

– Началось, – глухо произнёс Уваров.

Вспухший комок шрапнели над позициями пехоты не оставлял другого толкования.

– Ждём наблюдателя.

Выставленный пост на склоне высоты давал нормальный обзор, и любые ухищрения китайцев были видны как на ладони.

– Вон, бежит.

– Заводи. – Нервяк потряхивал, и, чтобы успокоиться, я вцепился в ручку на двери, левой придерживая бинокль. – И давай к нему.

Ромка завёл двигатель и потихоньку стал двигаться к спешащему к нам разведчику.

– Ну, что там? – выскочил я из машины и тут же взял в оборот Петра.

– Орудия развернули и пехоту до взвода по обеим сторонам дороги посадили. Да, – по-видимому, решил он добить меня, – телегу поперёк поставили. Не проехать.

– Если откатить? – авантюра, конечно, но всё же…

– Нет, они передние колёса сняли, – похоронил все надежды Пётр.

– Ясно. Давай к Самойлову. Петрович, работаем на тебя. Главное – сбить им порыв. Пусть носом в землю лежат. Нам необходимо время выиграть.

– Ясно, – просипел в наушниках его голос.

– Вперёд, – ткнул я в плечо Уварова. – Идём потихоньку…