Дальше живут драконы 2

Если же все вышеперечисленное не срабатывало — то бывали забастовки. Для них были определенные правила, например, нельзя было проводить забастовки солидарности, но так — да, были. Казаков больше никто не присылал, наоборот — приезжал губернатор или генерал-губернатор, если по приграничью или объявлено военное положение, разбирался. Все местные начальники знали, что в Петербурге сильно будут недовольны, если допустили забастовки.

В этот день они получили инструменты, но работать не стали. Просто вышли в поле, встали с инструментами и работать не стали.

Японцы сначала не поняли, затем засуетились. Кто-то побежал в лагерь, оттуда на машине появился тот самый офицер. Он в последнее время отсиживался в лагере, но сейчас — появился. Подойдя с переводчиком к самому краю рисового чека, он посмотрел на пацанов и что-то сказал.

— Господин офицер приказывает работать.

Пацаны молча стояли, опершись на свои инструменты.

— Господин офицер приказывает работать — повторил переводчик

Никакой реакции. Офицер что-то прокричал

— Господин офицер говорит, кто не будет работать, будет жестоко наказан.

Никакой реакции. А тут был такой нюанс — в рисовом чеке по колено воды и грязи, и японцы старались лишний раз туда не спускаться

— Господин офицер говорит, наказание будет очень суровым.

Никакой реакции.

Господин офицер что-то раздраженно заорал, повинуясь его крику солдаты (не все) ринулись в чеки, вытаскивая пацанов. Офицер ударил кого-то своей палкой, потом еще раз — и тут толстый Кода шагнул вперед и перехватил его руку

— Не тронь! — крикнул он по-японски

Офицер с изумлением посмотрел на толстого, дышащего через рот Коду в белой рубашке с видимыми разводами пота. Поднял руку, чтобы ударить — и наткнулся взглядом на недобрый, пронзительный взгляд Акиры, ближайшего помощника и ученика Самы-сана.

— Значит, ты у них главный.

Озерцов кивнул, оглядываясь по сторонам. Он первый раз был в «большом доме» — административном корпусе. Здесь в кабинете было прохладно, шумно работал кондиционер, нагнетая в комнату холод. На одной стене была картина — типично японская, написанная на подогнанных бамбуковых палочках, а не на холсте или бумаге. Картина изображала рассвет на чем-то напоминающем болото или небольшое озеро и двух гусей, летящих на небольшой высоте. Самое удивительное — картина похоже была написана не краской, а тушью, причем разных цветов

— Нравится? — спросил профессор Сама, перехватив взгляд

Озерцов кивнул. Ему действительно очень нравилось. Тушь не закрашивала всю поверхность бамбука, а была наложена как бы штрихами

— Эту картину написал я

Это было правдой. Кстати, самым большим потрясением было то, что японец в очках говорил по-русски, причем, так что не отличишь от русского

— Красиво — сказал Озерцов

Профессор чуть поклонился

— Хай. Мне очень приятно, что гайджин оценил мою работу. Если хочешь знать, музей в моем родном городе не оценил. Сказал, что она написана с отступлением от традиции. Что эти идиоты понимают в традиции…

На другой стене была карта. Сашка заметил, что как и на русских картах — Владивосток назывался правильно и был закрашен в русские цвета[31]. Он не знал, что такие карты вообще существуют — в Японии

— Так вот. Если ты старший, то ребята, наверное, уполномочили донести свои требования. Каковы же они?

— Нас плохо кормят. И больше не бить.

Профессор в изумлении взмахнул руками

— Но вы плохо работаете! И бунтуете.

— Мы плохо работаем?!

Профессор улыбнулся

— Давай, так. Мы с тобой определим что вы должны будете сделать за неделю. Если вы это сделаете, то получите полную порцию пищи, а ты, как старший — даже прибавку.

Озерцов мотнул головой

— Мне не нужны прибавки

— Можешь отдать друзьям, если они тебе не нужны

…

— И еще убрать того офицера.

— Какого офицера? — уточнил профессор

— Того, с усиками

Профессор сокрушенно покачал головой

— Боюсь, это невозможно.

…

— Такого не могу даже я. Просто потому, что других офицеров нет поблизости и его некем заменить. Хороший офицер сюда не поедет, командование прислало такого, которого хотели убрать с глаз долой и наказать заодно. Мне он тоже не нравится…

Вечером, профессор Сама уединился с научным персоналом. Им надо было много чего обсудить.

— Первый этап эксперимента можно сказать, завершен. Напомню, что общая цель полевого эксперимента — выявить мотивацию гайджинов к труду, формирование иерархии в их коллективе и условия, при которых лидеры их коллективов пойдут на добровольное сотрудничество с оккупационной администрацией.

…