Дама чужого сердца

– Полно! Ты что, остановись! – испугалась Фаина. Она опасалась, что братец расстроится, но не до такой же степени! – Тебе-то что стенать, ты же не сватался к ней, не был влюблен!

Фаина попыталась обнять брата и остановить уничтожение изящной прически на его голове.

– Ах, как ты глупа! Слепа и глупа! – Эмиль оттолкнул ее от себя в исступлении. – Где тебе понимать, что я питаю к Юлии. Никто не понимает меня, даже она сама! Ведь это иное, понимаешь ли ты, пустая голова, глупая корова!

– Конечно, иное, вас объединяло ее творчество. – Фаина сделала вид, что не услышала последних обидных для себя определений.

– Вот, вот! Это если попросту сказать! Но ведь это словами-то не выразишь! Единение душ, тонкая, невидимая связь, эфир!

– Ты все выдумываешь, Эмиль. Успокойся! Какой такой эфир!

– Нет, – он разозлился и кричал, не помня себя, – Раиса Федоровна права! Ни ты, ни старый сатир Соломон, ни этот денежный мешок Крупенин не в состоянии понять то, что может быть иная любовь. Любовь, которая не ползает по земле, радуясь похотливым желаниям, не стремится к объятиям с иным телом. Нет, это любовь внетелесная! Но она и есть подлинная, истинная любовь. Ею наделены немногие! Она непонятна толпе, ее гонят и насмехаются!

– Агапэ? – иронично заметила обиженная Фаина, вспоминая унизительный урок, преподнесенный Раисой Федоровной.

– Вот, вот, ты тоже смеешься. Потому что тебе это неведомо! Впрочем, о чем это я! Боже милосердный! Юлия замужем за Крупениным! Этот человек оборвет ей все крылья! Она погибла! Погибла! Какой ужас! Сейчас погибла великая творческая душа! Господи! Почему ты дал этому случиться! Она потеряна для творчества! Ее больше не будет как писательницы!

Эмиль завыл, как зверь, и упал на ковер, принялся кататься по полу у ног сестры. Фаина же размышляла о том, не послать ли за каретой «Скорой помощи»? Не отправить ли братца в больницу для буйно помешанных? И что он такое городит!

Она отступила на край ковра, предоставив Эмилю все возможное пространство, чтобы кататься и биться на полу, сколь обезумевшей душе угодно. В тот момент, когда она уже решилась пересечь гостиную и крикнуть помощь, он вдруг вскочил, посмотрел на нее глазами, полными сумасшедшей пелены, и ринулся на кухню. Предчувствуя недоброе, Фаина поспешила следом. И вовремя! Эмиль трясущимися руками снимал с полки уксус и намеревался выпить его весь. Она ринулась на него, завязалась борьба. Но брат уже ослабел от переживаний, и женщина победила. Ей удалось крепко ухватить бутыль, но в последний миг, Эмиль дернулся, бутыль выскользнула и попала ему по лбу. Уксус разлился по лицу, мешаясь с кровью и слезами несчастного. Осколки стекла упали на пол и разлетелись с глухим звуком.

Фаина волоком потащила Эмиля в постель. Он уже не сопротивлялся и висел на ее руках как безжизненная тряпка.

– Я умру, я не вынесу этого, – пролепетал братец, когда Фаина нежно вытирала кровь с его лица, – я не смогу пережить ее смерти.

– Ты в безумии, успокойся. – Фаина удрученно хлопотала над братом. – С чего ты хоронишь молодую женщину, которая только что вышла замуж по любви и совершенно счастлива!

– Вы все слепы, вы не понимаете. Он захватил ее как паук, он погубит ее! Только я, я один мог спасти ее от рокового шага. О, если бы не этот Кровожадников! Она бы не приняла такого решения! Фаина! Крупенин и Кровожадников – это одно лицо! – Эмиль в возбуждении приподнялся на локте.

– Нет, милый, – она с усилием положила его обратно на спину. – Я тоже думала об этом. Крупенин совсем иной человек. У него и слог иной. Да и не мог он знать ваших писательских тайн. Может, ты сам где-нибудь проговорился, а?

– Если только под гипнозом, – горько пошутил Эмиль Эмильевич и прикрыл глаза в изнеможении.

Кровь остановилась. Фаина еще некоторое время находилась при брате и, когда убедилась, что он успокоился и стал задремывать, тихонько удалилась. Но только за ней закрылась дверь, Эмиль вскочил, подбежал к зеркалу, наскоро припудрил порезы и стал торопливо одеваться.

Глава четырнадцатая

Лето 1906 года

Куда бежать отверженной душе? Где искать пристанища? Как спасти то, что уже гибнет? И как примириться с данным прискорбным обстоятельством?

Задыхаясь, Эмиль Эмильевич мчался по улицам, не разбирая дороги. Его толкали прохожие, иные шарахались, узрев безумный блеск в глазах молодого человека. Он хотел взять извозчика, но лошадь испуганно заржала и приподнялась на передних ногах, отчего возница стеганул и поспешил прочь от сомнительного седока.