Damn short stories

– А страна кому?

– Это народ решит.

– Как – народ?

– А вот так. Твое время тю-тю, вышло. Теперь люди сами решают.

– Как – сами? А указы мои, законы, армия, в конце концов?

– Да слали они твои указы… На улицу надо чаще выходить. Ладно, нечего тут сопли распускать, двигай.

Смерть обошла стол и властно сдернула тирана с трона. Он покачнулся. Она чувствительно шлепнула его по заду:

– Шевелись!

– Эй! Я все-таки тиран! Народно избранный! – сказал тиран обиженно.

– Угу. Это ты в телевизор расказывай. С исторической точки зрения ты свинья.

Смерть схватила его за рукав и потащила сквозь дверь и по коридорам, к выходу. Никто не обращал на них внимания.

– А что ты ожидал? На что рассчитывал? – говорила Смерть по дороге. – Страна в кризисе, с соседями рассорился, население на грани бедности, со здравоохранением вообще задница… А ты дворцы строишь. Как, ты думаешь, тебя запомнят? Великим царем? Ха-ха, трижды. От истории мерседесом не откупишься. Она все расскажет, рано или поздно…

Они взлетели над городом, над страной, над континентом. Вокруг сгущалась тьма. Тиран дрожал и плакал. Но было поздно.

Инквизитор

– Вы подтверждаете, что злобный дух, обитающий в старом сарае, сожрал вашего мужа, принял его облик и занял его место?

– Да, господин инквизитор.

Мирабелла в строгом черном платье стояла за кафедрой, опустив глаза. Чуть поодаль, между двумя младшими инквизиторами, болтался в цепях лысеющий толстячок. Он дрожал.

– Как пострадавшая сторона вы, согласно правилам, имеете право самостоятельно выбрать для него наказание из Списка. Что вы выбрали?

– Ничего, господин инквизитор.

Брови инквизитора взлетели вверх.

– Вы не хотите, чтобы преступник был наказан?

– Напротив, господин инквизитор. В качестве наказания я прошу оставить все, как есть. Видите ли, он ведь не только съел моего мужа, но и забрал его обручальное кольцо. Таким образом, он принял на себя все обеты, которые давал мне мой супруг на свадьбе, и не освободится, пока их не исполнит. Снять кольцо он не может, это ведь тоже обет. А еще кольцо мешает ему сменить облик.

Инквизитор задумался. Толстяк смотрел на него с надеждой.

– Ну, что ж, будь по вашему!

– Нееееет! Неееееет! Только не это!

Толстяк извивался и верещал. Инквизитор зачитал приговор, с обвиняемого сняли цепи и вытолкнули в коридор. Он кинулся обратно.

– Ну что ты так переживаешь? – спросила Мирабелла, беря его под локоть – Сегодня пройдемся по магазинам, завтра сходим на день рождения к Людочке, а в понедельник тебе на работу. Ничего страшного!

Она ласково поволокла его по коридору.

«Это как посмотреть!», ухмыльнулся инквизитор. Он захлопнул двери зала суда, погасил свет и с легким шуршанием просочился сквозь инквизиторскую мантию.

«Значит, украшения не брать… ага…»

Ночь обещала быть томной.

Этнографическая экспедиция

– … дык это я не знаю, это к Петровичу. А он нынче в поле, на сенокосе…

Аркадий приуныл. Три недели назад он был восторженным первокурсником и с нетерпением ждал свою первую этнографическую экспедицию. Ему уже рисовались безумные звездные ночи под открытым небом, песни у костра с товарищами, настоящая походная дружба и приключения. А потом все началось. И романтика оказалась щедро сдобрена комарами, грязью, водочкой, пробуждениями посреди ничего и больной головой. Деды и бабки, которые представлялись Аркадию мудрецами с проницательным взглядом, на практике были довольно запущенными и попахивающими стариками.

Сейчас напротив него сидел как раз такой экземпляр – дед Бородач. Почему его так прозвали, никто уже не помнил. Говорили только, что была с ним какая-то история в молодости, и что связано это было с козлами.

Аркадий отложил диктофон и планшетку и вздохнул. Два дня трястись по грязи в кузове ЗИЛа, и ради чего?..

– Ты это… не переживай! – Попытался подбодрить его дед Бородач – Я его ща вызову, по балакалке, побалакаете. Все, че хошь, тебе расскажет.

Он, кряхтя, сполз с завалинки и пошел в избу. Аркадий потопал следом, без всякого энтузиазма. Только восхитился по дороге широтой прогресса – и сюда, видимо, добрались мобильники…

Дед вытащил из тумбочки поблескивающую металлическую коробку, поставил ее на стол и провел над ней рукой. Коробка пикнула. Аркадий насторожился.

– Петровича мне надо, – сказал дед Бородач.

Коробка сыграла несколько нот и выплюнула луч света. Через секунду он превратился в объемное изображение небритого, докрасна загорелого мужика, неопрятно жующего что-то возле трактора. У Аркадия отпала челюсть.

– Петрович, даров! – как ни в чем не бывало заговорил дед. – Тут к нам городские приехали, из университетов. Колыбельную хотят записать, которая твоей бабки. Напоешь может?

– Погодь, – пробубнил Петрович и шумно сглотнул. – Кто там чего хочет?

Дед Бородач махнул застывшему Аркадию:

– Поди сюда, тебя ж оттуда не видно!

Аркадий неуверенно подошел и встал рядом. Голограмма Петровича впилась в него глазами:

– Даров! Ты, что ли, песни записываешь?

– Й… я…

– Для истории? Ну, для потомков?

– Д-да.

– Ну, слушай.