Дамы в самоизоляции

– Неправда, – возразила Люся. – Я вот как-то передачу одну смотрела, не помню, как называется, что-то про блондинку, так там одна девица вполне себе образованная и из приличной семьи вела себя точно так же: и материлась прямо в телевизор, и хамила всем подряд. А потом даже несмотря на такое поведение, пошла баллотироваться.

– Куда? – поинтересовалась Ксения.

– Туда куда-то, – пояснила Люся, махнув рукой. – Куда они все баллотируются? Туда, где выборы.

– Да там, где выборы все странные, – согласилась Ксения. – Я видела полно таких вот с начёсом.

– Это всё потому, что в стране произошло сращивание бывшей советской торговли с бывшим же советским криминалом, что оказало сильнейшее влияние на культуру широких народных масс, – пояснила Штукина с умным видом.

– Ты про силовиков забыла, – вставила Ксения. – Они тоже того-этого срослись, проросли и влияние оказывают. Ещё какое!

– Не буду спорить, – покладисто сказала Штукина, – но культура так называемых силовиков никогда сильно от криминальной культуры не отличалась. Взять, к примеру, радио «Шансон»…

– Вся надежда осталась только на военных, – сказала Ксения и тяжело вздохнула. Настроение её, исправленное с утра стилистом Сергунькой, опять вконец испортилось.

– Военных? – удивилась Люся. – Где ты видела воспитанных и культурных военных.

– Илья Иванович, полковник наш. Очень воспитанный человек.

– Он исключение. А потом он же сказал, что в основном преподавал в Академии. Значит он скорее профессор, чем полковник.

– Профессор-полковник! – Штукина ахнула и сделала мечтательные глаза. – Такого у меня ещё никогда не было.

В магазине всё-таки не удержались и взяли бутылку вина. Штукина всех убедила, что необходимо снять стресс и обмыть новые причёски. Следует признаться, что спорить с ней никто не стал. Так же решили ничего особенного не готовить, а ограничиться пельменями, благо в магазине оказался широкий выбор. Штукина правда ещё просила купить ей Доширака, так как после нынешнего происшествия в баре её одолела ностальгия по прошлому, когда, находясь в «усилении», ей приходилось питаться исключительно Дошираком и растворимым кофе. Доширак покупать не стали, купили зелени и овощей для салата, а также свежайшего домашнего творога всем на завтрак.

Когда вышли из магазина, уже стемнело, на домах и дорожках зажглись фонари. По дороге к половине Ксении Люся живо интересовалась у Штукиной этим самым «усилением» и её ролью в столь важном процессе. И хотя Ксении как будущему автору детективов тоже не мешало бы послушать о буднях сотрудников полиции, она никак не могла сосредоточиться на повествовании Штукиной и мыслями улетала куда-то к гадскому Борьке, который в точности как в прошлый раз куда-то исчез и ни разу со вчерашнего вечера ещё не позвонил. Так же смущало и отсутствие информации от того самого бесценного «пупси», который должен был «пробить» человечков по просьбе Штукиной. Однако уже на подходе к половине Ксении телефон Штукиной разразился громким блямканьем. Оказалось «пупся» выслал реквизиты карты для оплаты и запросил почту, куда скинуть информацию.

Пока Ксения перечисляла деньги, а Штукина с нетерпением вглядывалась в её компьютер, Люся повязала передник и сообщила, что будет играть в домохозяйку. Штукина велела ей сначала нарезать салат. Люся открыла кухонный ящичек для столовых приборов, чтобы взять нож, и взвизгнула. Разумеется, это не оставило равнодушным Бусю, он принялся лаять и прыгать вокруг хозяйки. Ксения со Штукиной оторвались от компьютера и тоже подскочили к Люсе.

– Там! – с перекошенным лицом сообщила Люся и указала на ящик.

Девушки осторожно заглянули в ящик. Неизвестно, чего боялась там увидеть Штукина, но Ксения честно опасалась тараканов и мышей. Однако ничего такого там не оказалось, в выдвижном ящичке встроенной кухни на половине Ксении собственной персоной красовался кошелёк фирмы Шанель, тот самый, из кожи козы.

– Что бы это значило? – Штукина почесала затылок.

– Я не брала! – испуганно сказала Ксения.

– А кто взял? Пушкин?! – Люсина физиономия не предвещала ничего хорошего. – Я точно помню, как положила в сумку. Сумка стояла в прихожей. Ты первая тогда ушла, сказала, что тебе переодеться надо! Я всё помню, у меня память хорошая.

Ксении от таких обидных подозрений срочно захотелось заплакать. На глаза её навернулись слёзы. Однако слёзы навернулись и на глаза Люси, наверное, ей стало обидно, что Ксения оказалась такой подлой тварью. Эта мысль подействовала на Ксению совершенно удручающе, и она разревелась.

– Люся! – сказала Штукина. – Вот ты сейчас очень неправа.

– Это почему же?! – Люся уже тоже практически ревела.

– Прекратите обе! Скорее уже я у тебя кошелёк твой свистнула, чем писательница. Я тогда уходила к себе за Боржомом и таблетками, пока вы похмельем баловались, вполне могла кошелёк из прихожей прихватить.

– Да, – согласилась Люся. – Но кошелёк-то тут!

Она ткнула пальцем в ящик с вилками, где прятался кошелёк.

– У неё! – Тут она уже ткнула пальцем в Ксению.