Даниэль Деронда

Деронда не стал более распространяться о Мордекае, не желая обидеть семейство Коэн. Своим ответом на вопрос о дочери миссис Коэн брат Майры дал понять, что не допустит ни малейшей небрежности по отношению к чувствам своих благодетелей. Деронда уже не раз встречался с Мордекаем в таверне «Рука и знамя», однако сейчас, после должного размышления, написал ему, что по определенным причинам хочет следующим вечером навестить его дома.

Гостя приняли с обычным радушием. Женщины и дети слегка принарядились; в поведении взрослых ощущалось легкое любопытство, хотя даже разговорчивый Коэн сдерживал себя, чтобы не попросить Деронду приоткрыть завесу тайны. Однако, когда Деронда произнес: «Надеюсь, Мордекай дома и ждет меня», – не пропускавший разговоров старших Джейкоб тут же подошел и спросил:

– О чем ты хочешь поговорить с Мордекаем?

– О том, что будет ему очень интересно, – ответил Деронда, слегка ущипнув мальчика за ухо. – Но ты пока не поймешь.

– А ты сможешь повторить вот это? – Джейкоб тут же принялся декламировать стихи на иврите, легко справляясь с причудливой смесью горловых и назальных звуков и ритмично кивая, чтобы показать слушателю, кто из них двоих умнее.

– Если честно, то нет, – старательно сохраняя серьезный вид, ответил Деронда. – Я не смогу произнести ничего подобного.

– Я так и думал, – заявил Джейкоб и исполнил короткий триумфальный танец, после чего достал из карманов свои сокровища и тут же спрятал обратно, словно желая сказать: «Посмотрел – и хватит». Затем распахнул дверь мастерской и заявил: – Мордекай, вот твой молодой щеголь.

Подслушанная в речи отца фраза, по его мнению, удачно венчала выступление на иврите.

Мама и бабушка немедленно отозвали не в меру бойкого мальчика, а Деронда вошел в мастерскую и закрыл за собой дверь. Он заметил, что на полу появился небольшой ковер, возле камина – кресло, да и сам камин горел намного ярче, чем обычно, – очевидно, в знак расположения к гостю. Едва Мордекай поднялся, чтобы его встретить, Деронда с изумлением обнаружил на его лице выражение торжественного ожидания, словно письмо прямо обещало откровение о судьбе потерянной сестры. Несколько минут оба молчали. Наконец Деронда придвинул свободное кресло к столу и сел рядом с Мордекаем.

– Вы пришли, чтобы сказать нечто такое, чего жаждет моя душа, – со страстной уверенностью проговорил старик.

– Я действительно должен сообщить вам кое-что очень важное и, надеюсь, радостное, – ответил Деронда.

– Отныне вы все знаете, – изрек Мордекай, наклонившись вперед и сжав руки. – Теперь вы мне как брат, сосавший грудь моей матери. Наследие моих отцов принадлежит вам. Сомнение больше не разделяет нас.

– Я не узнал о себе ничего нового, – возразил Деронда. Разочарование казалось неизбежным, и он не желал поддерживать в Мордекае напрасную надежду.

Старик бессильно откинулся в кресле, на миг утратив интерес к тому, что предстояло услышать. Весь день сознание его лихорадочно готовилось к одному-единственному известию. Удар оказался болезненным, и он закрыл глаза.

– Но я познакомился с человеком, в котором вы заинтересованы, – после короткой паузы мягко продолжил Деронда. – С человеком, тесно связанным с вашей покойной матушкой. – Деронда хотел постепенно подготовить Мордекая, однако заметив, что тот нервно вздрогнул, тут же пояснил: – Ваша матушка и вы любили этого человека больше всех на свете.

Мордекай судорожно схватил Деронду за руку. Его объял ужас, и Деронда это почувствовал. Когда Даниэль снова заговорил, голос его дрожал:

– Ваша молитва услышана: Майра спасена. Ваша сестра достойна матушки, которую вы глубоко почитаете.

Мордекай снова откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и принялся что-то едва слышно бормотать на иврите, после чего погрузился в умиротворенное молчание. Наблюдая за ним, Деронда представил, что мудрец разговаривает с каким-то невидимым, но глубоко любимым собеседником: в чертах лица появилась чистая благость, какая появляется на лицах людей после смерти. В эту минуту он впервые стал похож на Майру.

Как только Мордекай снова проявил готовность слушать, Деронда поведал ему историю сестры, однако, рассказывая о побеге, постарался как можно более туманно коснуться поведения отца, сосредоточив внимание на желании Майры вернуться в Англию, чтобы найти мать. Скрыл он и намерение девушки утопиться, а также собственную роль в ее спасении: просто описал дом приютивших ее друзей, с которыми он разделил интерес и заботу. Закончил Деронда рассказом о глубоких чувствах Майры к матери и брату, причем здесь постарался не упустить ни одной детали.

– Я отправился на их поиски, – с улыбкой пояснил Деронда, – и обнаружил этот дом: имя Эзра Коэн стало для меня самым важным в мире. Признаюсь, что долгое время я испытывал страх. Думаю, теперь вы простите мой вопрос о дочери старшей миссис Коэн. Меня очень волновало, какими окажутся родственники Майры. Однако, узнав, что ее Эзра скрывается под именем Мордекай, я обнаружил достойного брата.

– Мордекай – мое настоящее имя: Эзра Мордекай Коэн.