Даниил Галицкий. Первый русский король

Данила, услышав о появлении нежданного половчанина, сам вышел навстречу:

– Что?!

– Батый не просто на Русь идет, он отправил двух багатуров – Манымана и Балая искать тебя! Вскорости у Холма будут, я ненадолго опередил. Через Завихвост идут. Беги, князь.

Даниил замер, пораженный известием. Значит, не закончилось противостояние с Батыем? Но на сей раз он отрезал возможность бежать даже к ляхам или уграм. Уже через несколько минут обсуждали положение с Васильком и Кириллом. Вот когда Даниил порадовался, что, несмотря на все настояния Анны, не забрал с собой семью, только Лев с ним, а остальные дети далеко, в Вышеграде. Там тевтонские рыцари, тоже надежда небольшая, но все же дальше от татар, чем здесь…

– Данила, пойдем ко мне во Владимир, а татарам надобно сказать, что ты к ятвягам утек или вообще куда в Пинск.

– Ну, сейчас отсижусь, а потом как?

– А потом и думать будем. Как Бог даст, – согласился с младшим князем Кирилл.

– А если они во Владимир снова пойдут?

– Они не дурней нас с тобой, Владимир сожжен, там и жить-то негде, а Холм целый стоит, чего бы ты во Владимире сидел-то?

– Татары и Холм сожгут. Ныне гору водой не зальешь.

Кирилл только руками развел:

– Иного, князь, не дано.

Даниил вышел перед народом. Зубы сцеплены так, что едва не трещат, в глазах ярость чуть не звериная и горечь неизбывная. Собравшиеся и без слов поняли, как трудно князю, потому стояли тихо, внимая каждому слову.

– Батый меня ищет, сказывают. Не должно всему городу за князя отвечать.

– Не пустим, княже, поганых в город! Не сомневайся!

– Иначе мыслю. Мы с князем Васильком Романовичем и митрополитом уйдем. Холм заприте, поганым отвечайте, что князья с перепугу удрали, только об их приближении услышав. Ворота городские не открывайте ни на какие уговоры. Даже если меня в их руках связанного увидите, не открывайте. Запомните, поганым веры нет, они все города, которые сначала сопротивлялись, взяв, разорили и перебили! Одна у вас надежда на крепкие стены Холма и то, что у татар пороков с собой не будет.

– А ты-то куда, княже?

– Я? – Всего на мгновение задумался Даниил, но потом голос стал твердым: – Я на Володаву, а после к Пинску. Жив останусь, вернусь, может, свидимся.

Они действительно выехали из города в сторону Володавы, но, едва добравшись до реки, свернули в обратную сторону к Владимиру. Василько был прав, кому придет в голову разыскивать князя в сожженном Владимире, когда есть крепкие стены Холма? Даниил вздыхал: только бы не открыли ворота, иначе и Холм ждет судьба Владимира и других крепостей.

Батый Галичину прошел югом, почти не тронул, разве только побуйствовали те багатуры, что князя Даниила искали… Но и они благодаря княжьей хитрости на север ушли.

Князья бежали вовремя, потому что уже через день под стенами города стояли татарские всадники и кричали горожанам, чтобы те позвали князя Даниила!

– А где мы вам его возьмем?

Татарин в большой меховой шапке злился, не верил:

– Коназа зови!

Вышедший на стену стольник Яков развел руками:

– И… голуба, опоздали вы маленько, удрал наш князюшко.

– Куда?!

– Он давно уж в Володаве, а то и дальше где, в Берестье или Пинске!

Татары не так глупы, чтоб поверить на слово, но им удалось захватить смерда, привозившего в Холм возок с сеном, изрядно замученный, он отвечал то же: князь Даниил решил горожан не защищать, а бежать побыстрее и подальше. Куда? Сказывал, что в Пинск. Бежал только вчера сначала в Володаву. То, что князей в городе нет, подтвердил и пойманный мальчонка, размазывая злые слезы по щекам, он поведал о словах Даниила про Володаву и Пинск.

В следующие дни Володава и округа озер содрогнулась от татарской злости. Зато Холм вздохнул свободней, пороков у Манымана и Балая действительно не оказалось, а без них стены не взять. Татарские багатуры князей Романовичей не нашли, так и вернулись к Батыю ни с чем, основательно разорив земли, по которым проходили.

На обратном пути им попался Звягель. Нет, разорять город Маныман и Балай не стали, но по окрестностям прошлись, взяв корма для коней и еду для себя…

У Любавы и Златы жизнь уже немного наладилась, в первую зиму намерзлись и наголодались, теперь спешили обустроиться. Женщинам без мужских рук плохо, пришлось пустить в дело дары князя, которые Злата сумела унести с собой из Владимира. Пригодились и колты, и серьги, и перстни с ожерельями. Только Аннушкиных не трогала, иногда доставала и любовалась Рюриковым трезубцем, не показывая даже дочери.

Осень стояла теплая, и все спешили запастись на зиму грибами, благо было тех видимо-невидимо! Злата, Любава и Аннушка тоже отправились за такой добычей. Все прекрасно понимали, что каждый высушенный гриб будет означать еще одну ложку вкусного варева, а корзинка – еще несколько дней сытости. Потому и было все завешено связками сушившихся боровичков да красненьких, заполнялись кадушки груздями и рыжиками… А еще вот-вот кисленькая ягодка пойдет… и чернички уже насушили, и малина сладкая есть… Лес, он добрый, прокормит. Только и к нему с добром надо…

Это внушала Злата Аннушке.