Дар

Но как раз в этом пункте Юлия была совершенно другого мнения, о чем мы потом долго дискутировали – собственно, дискутировала Юлия, а я только слушал.

Она дала мне понять, что я плохо управляемый, а то и вовсе неуправляемый, никчемный человек, который живет только сегодняшним днем.

Ну, уж если я чем и живу, так скорее не днем, а ночью, но я даже не обмолвился об этом, потому что Юлия была в сильном раздражении. Кроме того, я в ее глазах был бессовестным человеком, не готовым взять на себя даже малейшую ответственность за своего ребенка. А ведь Мануэль в подростковом возрасте и остро нуждается в присутствии рядом родственника-мужчины, который служил бы для него образцом. А я как отец представляю собой пустое место. Притом что ее сестра Алиса, вопреки всякому здравому смыслу и вопреки сторонним мнениям, поставила на меня так много и дала мне уникальный шанс установить-таки отношения с моим мальчиком. И теперь, когда Мануэль наконец-то почувствовал ко мне доверие и даже начал ко мне привязываться, я хочу снова уйти на дно, и это вполне в моем стиле и соответствует моему ничтожному, слабому, бесчувственному, эгоистическому характеру.

– Мануэль ко мне привязался? – переспросил я.

– Да, я даже не знаю, как ты этого добился, но ты ему нравишься, – сказала она.

– Он классный парнишка.

– Да, он классный, весь в мать, – заключила она.

– Он мог бы делать свои домашние задания у меня дома, – предложил я.

При этом в моей голове пронеслись картины состояния моего жилища.

– Эта идея мне не нравится, – отрезала Юлия.

Видимо, она сумела по моим глазам отсканировать облик моей квартиры.

– Знаешь что, давай, ты проспишься от своего похмелья, и завтра утром мы продолжим разговор, – предложила она. – Мне пора на тренировку.

– О’кей, – сказал я.

Но если она вот это вот считает похмельем, она и впрямь живет на другой планете, чем я, что отнюдь не упрощает взаимоотношения между нами.

Начинается Новое время

По дороге домой я купил в ларьке с едой пиццу с салями и пару банок выпивки. Когда я расплачивался, мне под руку подвернулась сложенная записка, которая торчала в моем бумажнике.

Дома я ее развернул. Там были нацарапаны какие-то пометки, если это вообще был мой почерк, его не так-то легко разберешь. Записи шли в столбик:

«Рундшау» / Бенджамин Целлер

«Штадткурьер» / Лидия Майзельхаммер

«Тагблатт» / Фердинанд Шмидтбауэр

и, обведенное двойной рамкой, отмеченное римской цифрой I и снабженное тремя восклицательными знаками:

«Новое время» / Клара Немец.

Должно быть, где-нибудь в баре Золтана я накорябал на бумажке названия газет и имена их главных редакторов. Но было странно, что у меня об этом не сохранилось ни проблеска воспоминания. Должно быть, очередной стакан шнапса был лишним и стер с моего жесткого диска в подкорке все записи или хотя бы один ночной файл.

Как бы то ни было, в качестве завершения этой катастрофической субботы я получил довольно терпимое занятие – разгадывать смысл этих записей, или, вернее, намерение, которое за ними стояло.

* * *

Разрешил ли я эту загадку засыпая или только уже во сне, я сказать не могу. Но когда в воскресенье я проснулся со сравнительно ясной головой, я, по крайней мере, уже знал, что делать.

Первым делом я вынужден был, хотя зарекался, еще раз переступить порог «Дня за днем», чтобы переписать со своего компьютера на флешку сверстанную страницу с репортажем про Махмута. После этого я разыскал номер телефона «Нового времени», позвонил туда и попросил соединить меня с главным редактором Кларой Немец, которую я знал по ее сатирическим передовицам: они были, пожалуй, самым остроумным, что можно было прочитать в нашей прессе. Госпожа Немец, как я узнал от ее секретарши, как раз сейчас проводила совещание.

– Мне срочно надо с ней встретиться для одного короткого разговора, – сказал я. Поскольку я и так знал, о чем она меня сейчас спросит, я добавил: – Я… э-э… независимый журналист. И речь пойдет об одном взрывном материале на тему беженцев.

– Сегодня не совсем удобно…

– Я знаю, воскресенье, у вас в наличии только половина сотрудников и так далее, но это действительно очень важно.

– Может быть, на следующей неделе и по телефону? Или, еще лучше, вы напишете нам имейл…

– Прошу вас, это действительно взрывная тема, которая не терпит отлагательства. Мне нужно всего пять минут, ну, может, шесть, самое большее семь, восемь маловероятно, а дольше десяти затянуться просто не может.

Она вздохнула:

– В четырнадцать часов?

– Спасибо!

Я ей понравился. Или она хотела поскорее от меня отвязаться.

* * *