Дар (часть 3) (СИ)

На корабле, чтобы переместить неподвижное белое тело, Волки использовали сервитор-манипулятор. Две огромные гидравлические клешни подхватили зверя и извлекли его из катера. Как бы он ни был силен, из железной хватки ему не вырваться, а если манипулятор сожмет клешни еще сильнее – они без труда рассекут тело острыми кромками на три части. Но он и не пытался вырываться. Кажется, он так и не пришел в себя после того, что с ним сделали.

Манипулятор покатился в указанном направлении. Сигурд не собирался нарушать приказ примарха – изучить пленника вместе с Рунными Жрецами. Он лишь надеялся отсрочить неизбежное, а лучше - найти способ оставить тварь в живых, раз уж он не может ее убить. А пока – нужно было дождаться, когда она очнется. Зачем – он не знал.

Он направил манипулятор к одной из камер. Они специально были спроектированы, чтобы удерживать пленников из ксенорас. Войти или выйти можно было, лишь введя специальный код, который каждый раз менялся и создавался системой исходя из данных того, кто поместил сюда пленника.

Толстые композитные стены камеры состояли из керамита, адамантия и прочих сверхпрочных составляющих. Два силовых поля – снаружи и внутри камеры поддерживались генератором, не связанным с энергосистемой корабля. Кроме того – здесь было собственное поле Геллера – на всякий случай. В совокупности это давало абсолютную защиту от любого ксеноса или человека, помещенного внутрь такой конструкции. Либо – защитить то, что внутри, от того, что снаружи.

Он дождался, пока сервитор опустит свою ношу на пол и выкатится из люка. Набрав код и получив подтверждение того, что камера закрыта, он вызвал одного из своих легионеров. Тот не заставил себя долго ждать.

Огромный воин появился в полном снаряжении, хоть и без шлема, вооруженный. Острые внимательные глаза уперлись в вожака. Угрюмое лицо не выражало эмоций, но Сигурд хорошо знал его. Этот воин, как, впрочем, и другие из его стаи, не сдвинется с места, даже если сюда явится рота терминаторов Воителя. Сам примарх в свое время приказал этим Волкам подчиняться приказам, только и исключительно, Антея и Сигурда.

Что будет, если сюда захочет войти сам Леман Русс, Сигурд не брался предсказать.

Оставив пленника на попечение бдительного Волка, вожак покинул тюремную палубу. Он отправился в армориум.

Здесь было почти тихо. Только несколько воинов занимались украшением доспехов или решили сами позаботиться о своем снаряжении, не доверяя его сервиторам, или попросту заскучав.

Сигурд, дождался сервиторов, которые сняли с него доспех и убрали его по местам, осмотрев и оценив каждый кусок металла на предмет повреждений.

Оставшись наедине с собой, Сигурд, наконец, позволил эмоциям одержать верх. Он опустился на колени перед горой бесполезного ныне железа, которое раньше было доспехами его брата. Разорванные ксеносами – волком или насекомыми, неважно – они по-прежнему сохраняли следы его крови, уже высохшей.

Он коснулся красных пятен кончиками пальцев, и мелкие невесомые хлопья осыпались с полированного керамита, оставляя его совершенно чистым.

Его затрясло, и пальцы вцепились в рваные края выпотрошенного доспеха. Он не представлял, что ему теперь делать. Теперь, когда у него отняли то, единственное, что у него оставалось. Его брат не удостоится даже достойных проводов, ни по человеческим традициям, ни по традициям Фенриссийских Волков. Сигурд горько усмехнулся, вспоминая, как мало ценил свою жизнь его брат и как часто они переругивались по этому поводу. Однако, теперь ничто из этого не было важно. Конец наступил слишком быстро, чтобы быть к нему готовым. Ну, хотя бы, это случилось так, как он сам того желал. Героическая гибель на поле боя. Защищая собрата.

Собрата, которому он был не нужен, который его презирал и ненавидел. Который требовал его смерти за смерть наставника Ульфрига. В этом был весь Антей. Он всегда был героем, которого не ценил никто, пожалуй, кроме примарха, сразу увидевшего в нем нечто большее, чем просто интересного смертного, да его брата. Да, сейчас расклад изменился, но он никогда не забудет, как Волки требовали его крови, как пренебрежительно фыркали в спину, как вызывающе скалились.

И за него ведь даже не отомстить.

Он был твердо уверен, что волк ни при чем. Повреждения на доспехе указывали на то, что над ними поработал иной ксенос. Но все твари были мертвы. В теле одной, самой крупной, они нашли фенриссийский клинок, всаженный по самую рукоять.

Это не мог быть больше ни чей меч. Каждое такое оружие при кажущемся однообразии было уникально, как уникален и его владелец, с душой которого был связан дух меча. Кроме того, на рукояти оставались, нанизанные на прочную нить, бусины с меча зеленокожего, забранного как трофей в тот день, когда Антей умер, чтобы потом восстать преобразившимся. Сам клинок, как бы ни был хорош, все же, сделанный руками низкоразвитого ксеноса, не выдержал испытаний войной.