Дар Кощея

– Я не знаю. Понимаешь, он самый лучший. Я никогда таких не видела. Он веселый, красивый. Он не пристает ко мне. Мы только разговариваем, и он все время меня смешит. А еще он видит во мне человека. И с ним рядом совсем не хочется злиться и огрызаться.

– Я понимаю, – медленно сказала Ева.

– Нет, Ев. Ты даже представить себе не можешь, как много это для меня значит. Я всегда была одна из-за этого дурацкого дара. Все считали меня больной на голову. И я их не виню. Представь, берусь за ручку в транспорте и вскрикиваю, как психованная. Ну, не объяснишь же каждому, что к этой ручке кто-то прислонял ковер-самолет, а на нем когда-то хозяева свою собаку мертвую перевозили, чтобы похоронить. А здесь мне так хорошо. Об этом вообще думать не нужно. А там ведь все может вернуться, и я опять буду совсем одна.

– Я тебя понимаю. Правда. Меня, конечно, психованной не считали, но я так сходила с ума по волшебству, что надо мной издевались все кому не лень. Можешь у Женьки спросить.

– Женька прикольный, – невпопад улыбнулась Лика. – И ты ему очень нравишься. Он на тебя так смотрит, когда ты не видишь…

Ева неловко пожала плечами, не зная, что сказать. Об этом думать она пока была не готова. А еще она не понимала, как теперь быть: рассказывать Лике об их плане или не рисковать? Вдруг она выдаст их Никите?

– А как ты время провела? – спохватилась Лика.

– Хорошо, – кивнула Ева. – С мальчишками поужинали, потом к нам Корвин залетал.

– Да, Никита отправил его проверить, поела ли ты. Он о тебе волнуется. И ты на него не обижайся, пожалуйста. Он к тебе правда хорошо относится. Просто нервничает, что ты можешь спросить что-то такое, о чем он предпочел бы умолчать. Ну… у нас ведь у всех есть такие темы.

Лика жалобно приподняла брови, и Ева поспешила ее успокоить:

– Я понимаю и не обижаюсь. Правда.

– Хорошо. Ну, и как вы с Корвином пообщались? У меня лично от него мороз по коже, а Никита, кажется, к нему на самом деле привязан.

– Ну так… Я задала пару неудобных вопросов, он признался в том, что он великий чародей, а потом чуть не прибил Женьку. Душевно провели время, в общем.

– Неудивительно. Мерзкий старикашка на самом деле, – поморщилась Лика.

– Старикашка? Он при тебе превращался в человека?

– Нет. Ты что? Он же не может больше превращаться. На нем необратимое проклятие. Не как у Блуда.

– Ты о чем? – Ева сжала Ликину руку, и Лика, нахмурившись, оглядела комнату, а потом, понизив голос, сказала:

– Никита, конечно, не говорил, что это секрет, но я думаю, лучше не стоит об этом всем рассказывать.

Ева торопливо кивнула, мол, нема как рыба, а Лика продолжила:

– Он когда-то был Никитиным учителем. Вернее, не только Никитиным, а учил всех сыновей Кощея, а потом провинился перед Кощеем, и на него…

– Подожди! У Никиты есть братья?

– Да, вроде как их трое братьев. Никита самый младший. Где остальные, я не знаю. Никита явно не хочет об этом говорить. В общем, Кощей проклял Корвина, и тот стал птицей насовсем. Ужасно, конечно, но если он и в человеческом обличье был таким душным, то Кощея тут сложно осуждать.

Ева посмотрела на все еще танцующие тени. Она понимала желание Лики оправдать Кощея, Никиту и все их сказочное царство, но превращать кого-то в птицу навеки лично ей казалось несправедливым.

– Мне кажется, это ужасно. Если за провинность просто наказывать, не давая шанса все исправить, – это же тупик, разве нет? Разве это сделает мир лучше?

Лика пожала плечами и тоже посмотрела на тени.

– Не знаю. Скорее всего, Кощей давал шансы. Ты вдумайся: он же бессмертный, а значит, столько всего успел повидать и наверняка за столько лет научился принимать верные решения.

– А мне кажется, когда долго живешь, многое успеваешь забыть. Как быть человеком, например.

На это Лика ничего не ответила. А Ева подумала о Никите. Тот был живым и веселым. Унаследовал ли он бессмертие отца или хотя бы долгую жизнь? Сколько лет ему удастся сохранять в себе человеческие черты?

– Корвин сообщил Никите, что вы искали библиотеку, – наконец нарушила молчание Лика. – Завтра нам ее покажут.

– Круто, – пробормотала Ева.

Ее предположение о том, что ворон передаст их разговор Никите, ожидаемо подтвердилось.

Западная башня оказалась высокой. Нет. Не так. Она оказалась очень высокой. Настолько высокой, что на триста восемьдесят шестую ступень – Валерка зачем-то их считал – Ева опустилась без сил и заявила:

– Все, дальше без меня.

– Да ладно? Ты сдашься? Вот так? В шаге от победы? – шедший первым Никита выглянул из-за поворота, куда успел увести его очередной виток лестницы, и отбросил со лба взмокшую прядь.

– Ты уверен, что в шаге? – Валера сполз по стене на триста восемьдесят восьмую ступень.

– Ну, почти. Но вы же сами туда хотели. А путь к знаниям не бывает прост. Подъем!

Ева посмотрела на Женьку, стоявшего на две ступени ниже, несчастным взглядом. Тот тоже отбросил со лба влажную челку и уверенно заявил:

– Громова, это всего лишь какая-то лестница. А там наверху книжки. Книжечки твои любимые. И все про волшебство.