Дар миротворца

«Да. И кое-что похуже», – подумал Марк. В глазах монстров светилась голодная злоба. Тёмная энергия, порождённая вынашиваемой долгими годами человеческой ненависти к ним и страха перед ними, бурлила в их крови, наделяя их небывалой силой. С тремя-четырьмя такими тварями Марк и Сурок, возможно, и справились бы. Но их было здесь не менее дюжины и появлялись новые.

– Эй, вы меня ищите?

Марк обернулся на этот оклик и тотчас чуть не ослеп от вспыхнувшего золотистого сияния. Яркие лучи света ударили во все стороны. Существа скрипнули клыками и ринулись врассыпную, быстро исчезнув из вида.

Юноша, облачённый в чёрную мантию со звёздами и богатый тёмно-синий камзол, вышел из того самого дома, из которого минутой раньше в страхе пятился Сурок. На поясе юноши крепился прямой обоюдоострый меч в ножнах. «Логос!» – мгновенно узнал Марк по рукояти.

– Конечно же, меня. Кого ещё вам искать в этом опустевшем городе? – в голосе юноши звучала пренебрежительная надменность к происходящему, словно обратить в бегство толпу ужасных монстров было для него не сложнее, чем разогнать свору городских шавок.

«Ты хотел найти Мелфая, миротворец. Вот, Мелфай нашёл тебя сам. Тебя привели к нему. Как и было задумано».

Капкан захлопнулся. Теперь уже окончательно. Марк небрежно убрал меч, как самую бесполезную в его ситуации вещь.

***

(Амархтон. Западные врата)

Всю ночь стояли пожары над Тёмным городом. Камни, горящие стрелы, зажигательные корзины и бочонки летели на стены Башни Тёмного Круга, озаряя непроглядную амархтонскую ночь светящимися росчерками и снопами искр. Всю ночь, то затухая, то воспламеняясь вновь, горели башенные ворота и прилегающий к ним подъёмный мост. Горели, несмотря на стойкую к огню древесину, железные пластины и магическую защиту. Горючие смеси, создаваемые во дворах захваченных паласов, пожирали всё. В ворота били горящие колья из баллист, вонзаясь железными наконечниками, и пламя с них быстро перекидывалось на створки. Мост прогорел насквозь, и даже опусти его теперь, толку от него не будет. Ворота горели медленней, но тоже поддавались неугасимому пламени.

Маги тоже отвечали огнём. Огненные шары с шипением летели в сторону катапульт и баллист, били в соседние жилые дома, где засели лучники Дексиола, осыпали здания паласов. Там то и дело вспыхивали пожары. Горели кровли, ставни, оконные рамы, мебель, ковры, половицы. Порой стремительный и беспощадный магический огонь добирался до погребов. Несколько раз за эту ночь вспыхивали городские хранилища с мукой, овсом, сеном и тогда огонь бушевал в ночи на высоте трёхэтажного дома. Пожарные бригады сменялись одна за другой, не справляясь с огненной стихией. Жилые дома и вовсе никто не тушил. Горожане спасались бегством, предпочитая опасные ночные улицы губительному огню.

«Если огонь начнёт расползаться по крышам – от Амархтона останется пепелище», – подумала королева, но эта мысль её не испугала. Скорее она ощутила в ней надежду на желанное освобождение. Не будет Амархтона – не будет войны. Не будет этих мерзких туч. А если и будут, то никому не причинят вреда, потому что на этом месте останется один огромный могильник – проклятое место, избегаемое путниками. Власти равнодушия придёт конец.

«Ошибаешься, владычица. Жестоко ошибаешься. Двести тысяч человек рассеются по всему югу Каллирои. Двести тысяч заражённых болезнью равнодушия человек! Они построят новые города и селения. Зараза, сконцентрированная в одном месте, расползётся от долины Нереи до Гор южных ветров. А пройдёт десяток-другой лет, и найдётся тот, кто захочет отстроить Амархтон. И вновь под этими тучами соберутся тысячи и тысячи. Так что, бейся за этот город и не обманывайся иллюзиями, будто со смертью города умрёт и его болезнь. Это твой город, владычица. Город, который доверил тебе Священный Союз двух королевств и сам Всевышний. Здесь твоё поле брани, королева-воин, здесь тебе и лечь, если милость Всевышнего отступит от тебя».

Сильвира всю ночь не сводила глаз с Башни, освещаемой залпами огня, словно праздничным фейерверком. Ближе к утру наступило небольшое затишье. Твердыня Тёмного Круга сразу потемнела, почти сливаясь с непроглядной теменью, и лишь мерцающие огоньки в бойницах выделяли её в ночном сумраке.

«Они использовали два сокрушительных заклятия, – думала королева. – Два потока всеуничтожающей силы, вырванной из амархтонских туч. Первый из них – это презрение, с каким этот город относится к нам, освободителям… А второй… второй – наверное, безумие этого города, его перевёрнутое сознание, обрушенное на моих людей. Каким же будет их третий удар? Из какой сферы духа города тёмные почерпнут силу на этот раз? Равнодушие? Нет, равнодушие – это чары порабощения, а не уничтожения. Для боевого заклятия требуются более сильные чувства… Возможно, Мойрана могла бы разгадать эту загадку, будь она в сознании».

К королеве подбежал главный прознатчик конницы Эномая – белобрысый юноша Аргомах.