Дар золотому дракону

На этот раз мы целовались дольше, я сама уже, не стесняясь, жалась к Фолинору, мне нравилось тереться об его грудь напрягшимися сосками, от этого было еще приятнее, и всё крепче сжимался странный узел внизу моего живота. Мне хотелось чего-то большего, но Фолинор вновь отстранился, а потом унёс меня назад в пещеру. Где я лежала на своём диванчике и мечтала присоединиться к нему, снова отправившемуся принимать ледяную ванну, потому что странный жар, разлившийся во мне во время поцелуя, всё никак не хотел уходить.

Шло время. Драконы продолжали искать тело Кутберта еще неделю, потом прекратили это бесполезное дело. Они закончили с кладовыми в нашей скале и той, что напротив, и сейчас делали то же самое с другой стороны горы, поэтому из окна я их не видела. Но если нужно было кого-нибудь позвать, то достаточно было выйти на лестницу, подняться немного, пройти через другую пещеру — и оттуда уже было хорошо видно работающих драконов.

Или можно было послать вестник. Фолинор настоял, чтобы я могла послать его не только ему, но и любому дракону, владеющему магией воздуха. Мало ли, как далеко оно кажется в тот момент, когда мне понадобится помощь — так он говорил. Я не могла даже представить, что со мной могло случиться такого, чтобы пришлось звать на помощь, но не стала возражать, и теперь на полочке кухонного шкафа стояли в ряд девять шкатулочек, даже те, на которых были имена Лучиеллы и Фингона, хотя чем мне смогут помочь малыши — непонятно. Но раз ему так спокойнее — зачем противиться?

Диэглейр почти все дни пропадал у людей. Навещая подруг, я видела, как преображается их дом и двор. На окнах теперь были ставни с наличниками, над крыльцом — навес. Возле свинарника появился загон с невысоким заборчиком, чтобы можно было выпускать поросят погулять. Возле дома выросла баня, причём не каменная, как все остальные строения, а деревянная, Фолинор лишь, по просьбе Диэглейра, вырастил в ней печь с каменным котлом. Однажды я там даже попарилась вместе с Саннивой и Аннис и поняла, что уже привыкла купаться в ванной, и мыться в тазике мне уже как-то неудобно. К хорошему быстро привыкаешь.

Об отце девушки не заговаривали, я тоже не упоминала его в разговоре. Исчез, нет его, ну и ладно. Лично я особой разницы не замечала — раньше, когда я навещала подруг, Кутберт всё время был на пасеке, теперь его тоже не было и уже не будет. Зато был Диэглейр. Он постоянно что-то делал неподалёку — то баню, то перила для крылечка, то у поросят чистил, то вскапывал небольшой огород, на котором Базилда уже посадила кое-какую зелень, чтобы была под рукой. Хотя свежие овощи с огорода Диэглейр приносил женщинам постоянно, так же как и рыбу. Я заметила, что Базилда, которая уже поправилась после побоев, смотрит на него без прежней опаски, приносит ему попить или полотенце, когда он умывается у колодца после работы, отвечает на его вопросы, иногда даже улыбается в ответ на какую-то шутку. Наверное, все вокруг уже поняли, что дракон ухаживает за женщиной, осторожно, давая ей к себе привыкнуть. Конечно, Кутберт погиб совсем недавно, но, мне кажется, Диэглейр был готов ждать столько, сколько понадобится.

Те дни, когда я не навещала подруг, проходили привычно — готовка, стирка, дети, корова, иногда купание в реке, уроки… Урокам я старалась посвятить каждую свободную минуту, ведь Фолинор так радовался моим успехам, и было так приятно слышать от него: «Какая же ты умница, моя девочка!» Ради этих слов я готова была решать хоть по двадцать задач и писать по три диктанта подряд.

И Луччи с удовольствием мне в этом помогала. Ей огорчало то, что её детское тело мало на что годилось, даже обслужить себя она толком не могла, приходилось принимать мою помощь даже в таких простых вещах, как одеться, сесть на стул или взять что-то с полки, не говоря уж о купании. А ей так хотелось быть полезной. Конечно, её советы мне очень помогали, но постепенно я освоилась на кухне, научилась готовить многие блюда, прежде мне незнакомые, и всё меньше нуждалась в её подсказках. А вот задачи проверять или диктовать мне — это она могла делать хоть каждый день, в этом её помощь была неоценимой. Она же сказала мне, что моя речь становится «правильной» — так она это назвала, — уже почти не отличалась от речи драконов, исчезал «деревенский выговор». Я этого не замечала, но ей верила.

И, конечно, были наши вечера с Фолинором на вершине скалы Солнца. Он рассказал, что став Старейшиной, часто проводил там свободное время. Остальные драконы не прилетали на эту скалу просто так, только во время ритуалов, поэтому Фолинор находил здесь уединение, которое иногда бывает так необходимо, ведь, хотя он и жил один, но в окружении множества семей, живущих по соседству, и кто угодно мог заглянуть в гости в любой момент.