Дари Ласо

Собравшись с духом, не открывая глаз, я представила, что передо мной сидит Пауло, и постаралась сказать нужные слова.

– Хорд Босгорд, вы не представляете, как я желаю вашей победы в торгах,– прошептала я так осторожно, будто сокровенную тайну.– Но прошу вас, давайте дождемся этого чудесного дня… Я верю вам всей душой… Но мне сейчас крайне неловко признаваться в своем отношении к вам. Однако я так надеюсь, что это взаимно, что уже нарушила все приличия, сказав вам об этом… Простите меня…

Я склонила голову так низко, что волосы упали на лицо, и открыла глаза. Босгорд продолжал сидеть рядом, замерев от моих слов. Я добавила искры, медленно подняв голову и едва коснувшись взглядом его лица.

– Я так жду, когда смогу прикоснуться к тебе по праву мужа,– хрипло выдохнул он и склонился ко мне.– Мне так нравится твоя застенчивость…

– Хорд…– беспомощно вздохнула я.

Босгорд мягко рассмеялся, и я поймала себя на мысли, что это вовсе не зловещий смех. Как он умел перевоплощаться! И как я легко попалась на его уловки!

Мы просидели в чайной еще около часа, который тянулся так медленно, что я начала все чаще коситься в сторону Хворостовых. Невыносимо тяжело изображать из себя влюбленную смущенную дурочку. Хорошо, что заказали еды: аппетита не было, но я могла большую часть времени просто жевать и слушать.

Наконец Макрон сообщил, что ему пора улетать. От предложения отправить меня домой на его шаттле, я отказалась, быстро сочинив, что это безумно расстроит родителей, ведь они переживают за исход торгов до сердечного приступа, а тут их дочь в чужом шаттле разъезжает. Макрон проявил понимание, но заметно огорчился. Также я еще раз попросила, чтобы он не присылал подарков, умаслив его смущенной улыбкой и комплиментом.

Мы вышли из чайной и остановились у дороги. Вот-вот должен был появиться его шаттл.

– Ты так и не посмотрела на меня сегодня,– неожиданно прошептал Босгорд над ухом, от чего я вздрогнула.– А мне так хочется почувствовать на себе твой взгляд…

– Мы здесь не одни,– аккуратно отступила от него я и снова изобразила смущение.

– Ты доставишь мне большое удовольствие,– с приторно-сладкой улыбкой уговаривал он, не сводя с меня пристального взгляда.

От его елейного тона мерзкие мурашки поползли по всему телу, а мышцы на спине зажгло от напряжения. Казалось, что он уже выжигает на мне шестиконечную звезду. Я продолжала смотреть перед собой. Макрон вдруг обошел меня и встал прямо на линии взгляда. Теперь я смотрела ему в грудь.

– Мне кажется, ты слишком переживаешь за будущее. Уверяю, тебе нечего бояться! Или ты чего-то недоговариваешь?– в его голосе послышалась подозрительность.

И тогда я поняла, что если не пересилю страх и отвращение сейчас, то все мои неимоверные старания пойдут насмарку. Я наклонила голову набок, улыбнулась дрожащими губами и прошептала:

– Что потом скажут о вашей жене, если она будет так легкомысленна сейчас? Позвольте, я не буду компрометировать ни себя, ни вас. Ведь мы не должны нарушать правила…

И я впервые за всю встречу посмотрела ему в глаза. Но не выдержала и двух секунд этого пожирающего душу пламени и опустила голову.

– Разве мы с тобой не любим нарушать правила?– хитро прошептал в ответ он, но шагнул в сторону и встал рядом со мной.– Ты права, Дари. Я ценю твою добродетельность. Ты будешь замечательной женой…

Теперь в его тоне были не узнанные мной ранее снисходительность, самодовольство и чувство явного превосходства. Я едва не застонала от отчаяния, но удержалась, чтобы не сморщиться, и отвела глаза в сторону, где заметила две рыжих копны волос. Моя группа поддержки стояла в нескольких шагах от нас и весело щебетала о чем-то своем. Растянув напряженно сжатые губы в улыбке, я повернулась в Босгорду и проговорила:

– Я с нетерпением буду ждать вас… А теперь мне пора возвращаться в лабораторию.

– Когда я вернусь за тобой, ты больше не будешь работать,– самодовольно заявил Макрон, будто это являлось заветной мечтой всех женщин после брака.

Мне пришлось улыбнуться как можно искреннее. Но как только я отвернулась и стала удаляться от хомони, грудь заходила ходуном от тяжелого дыхания. Шла я медленно, но задыхалась так, будто бежала со всех ног. Чего стоило не побежать и не ускорить шаг! Слезы полились по щекам, обжигая отчаянием и невыносимой жалостью. Я не знала, кого молить о помощи.

Успокоиться смогла, только оказавшись в аэробусе на пути к Кану. Лада и Антон сидели с двух сторон и молча держали за руки.

День окончания подачи заявок перешагнул за полночь. Наступил первый час торгов. Я не спала уже вторую ночь. Смотрела на часы, как утекают секунды и минуты моей свободной жизни.

Преследовало жуткое ощущение, что вот-вот мне сообщат о казни. Но было еще три фазиса в запасе – сто сорок четыре мучительных дня, только и это ничем не поможет. Надежду на то, что выиграет Пауло, я уже не питала, но молилась о том, чтобы был кто-то выше Босгорда, сильнее, богаче и мог выторговать меня у всех, сколько бы их ни было.