Д’Артаньян из НКВД: Исторические анекдоты

Наконец мы подошли к двери, на которой висела табличка “Фонд № 270”. Там нас ждали двое пожилых мужчин. Один из них был начальником Первого отдела. Его звали Иван Никифорович Козлов. Второй был сантехник, которого никак не звали. Вполголоса матерясь, безымянный сантехник возился с тяжёлым амбарным замком. Заржавевший замок никак не поддавался. Видимо, им не пользовались с тех пор, как в книжную тюрьму попала последняя брошюра, содержащая контрреволюционное слово “душа”.

— Может, автогеном? — спросил сантехник.

— Давай, давай открывай! — увесисто пробасил начальник Первого отдела, — а то я тебе дам — автогеном!

Наконец сантехник догадался матюгнуться, и замок открылся. С трудом вытащил его из трёхсантиметровой дужки и отвёл в сторону большую, в палец толщиной, ржавую дверную накладку.

Януария Андреевна вытащила связку огромных старорежимных ключей, какие бывают только у тюремных надзирателей, и ловко, ну прямо, виртуозно, открыла внутренний замок.

Железная дверь медленно открылась, а скрип её аж кишки вывернул. На нас пахнуло сыростью и затхлостью, как из склепа. Мне всё это напомнило камеры подземной тюрьмы особого назначения, которая находилась под подвалами Лубянки со времён царя Алексея Михайловича до наших дней. Поэтому, шагнув внутрь, я приготовился увидеть измождённого зека, лежащего на узкой железной койке, и был несколько удивлён, обнаружив в камере стеллажи с книгами. Казалось, что они встрепенулись, когда в их камере без окон неожиданно зажёгся свет. Большая часть книг находилась в плачевном состоянии.

— Актировать надо половину к чёртовой матери! — рыкнул начальник Первого отдела, оглядываясь, по сторонам.

Я готов был поклясться, что он служил в НКВД “веником”. Так называли специальные команды, которые занимались массовой ликвидацией заключённых в тюрьмах в связи с острой нехваткой помещений.

Пока я оглядывался по сторонам, Януария Андреевна, которая, надо отдать ей должное, великолепно ориентировалась во вверенных ей фондах, подошла к какой-то полке и достала оттуда книгу. Даже не книгу, а брошюру — не больше известной брошюры Сталина “О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников”.

Брошюрка называлась “Теософия и загадки жизни” какой-то Анни Безант. Что такое “теософия” — я, конечно, не знал, но, тем не менее, протянул руку, чтобы взять книгу, чья обложка была украшена изображением круглого значка с перевёрнутой свастикой и пестрела чёрными и фиолетовыми штампами.

— Минутку, — остановила меня Яну ария Андреевна, — необходимо всё оформить, как положено.

Она подошла к небольшому столику, взяла у Ивана Никифоровича бланк и стала его заполнять. Потом подписалась сама, дала подписать Ивану Никифоровичу и протянула на подпись мне.

— Подпишитесь вот здесь, — приказала она, — и поставьте номер своего удостоверения.

Я прочёл бланк:

“Мы, нижеподписавшиеся, в лице начальника спецфонда т. Вышинской Я.А. и начальника 1-го отдела Государственной Публичной Библиотеки имени В.И.ЛЕНИНА т. Козлова И.Н. составили настоящий Акт в том, что по требованию полковника МТБ тов… ему была выдана для ознакомления книга.

Автор: АННИ БЕЗАНТ, название: “Теософия и загадки жизни”, место и год издания: Калуга, 1913, инвентарный номер: СФ-3778956-з/ЛН.

Читатель ознакомлен с правилами пользования книгами специального фонда библиотеки.

Подписи лиц, составивших настоящий Акт.

Подпись читателя.

Номер читательского билета.

Дата выдачи книги (год, месяц, число, время приёма и сдачи книги)".

Хотя с правилами пользования книгами специального фонда мне ещё предстояло ознакомиться, я подписался, и мы вышли из хранилища.

Начальник Первого отдела и сантехник занялись процедурой закрытия двери, а я и товарищ Вышинская прошли по коридорам и остановились у двери с надписью “Читальный зал”. Эта дверь только тем отличалась от дверей фонда, что не была заперта на амбарный замок и была снабжена звонком. Януария Андреевна позвонила. Дверь открылась, и мы очутились в крошечном предбаннике, где в армейском ватнике сидела строгая блондинка с незапоминающимся лицом.

— Вера Ивановна, — сказала Вышинская, — этот товарищ из органов поработает вот с этой самой книгой. Зарегистрируй.

Блондинка вытащила из стола регистрационный журнал, куда переписала название книги и номер акта, копию которого Януария Андреевна принесла с собой.