Дата Туташхиа

— Когда они перестанут клянчить хлеб-соль?

— Что же вы только хлеба просите? Давайте и про вино напишите. После восьмичасового-то рабочего дня — времени навалом будет. Ешь себе, пей да спи — на земле, которую тебе царь подарит, чего не поспать?

Старик, который предложил всем высказаться, стал рядом со светловолосым:

— Спокойней, товарищи! Тише! Смешного здесь ничего нет! Хлеб правит миром!

Его тут же оборвали:

— Товарищи! Нас тащат обратно, к первому этапу революции, на исходные рубежи!

— Революцию нужно углублять, развивать!

— Да пусть их просят! Может, царь и подкинет им хлебушка, кто знает.

— Царь добровольно ничего не отдаст! — загремел внизу человек невысокого росточка, но, видно, с необыкновенно мощными голосовыми связками. — Мы должны силой вырвать у царизма правомочную Государственную думу, и она при поддержке широких трудящихся масс учредит в России демократический строй. «Да здравствует всероссийская демократическая республика!»— вот наш лозунг.

— Вам не терпится, выскочив из пасти самодержавной монархии, прямиком угодить в брюхо буржуазной демократии? — громко спросил тот, что выбросил лозунг: «Хлеб, земля, восьмичасовой рабочий день!»

— Сделай милость, замолчи! Ваше место на паперти, а не на баррикаде, стойте себе там с протянутой рукой!

— Регламент! Регламент! — послышалось в толпе, и по лестнице стал подниматься третий оратор.

— «Право на самоопределение и национальную независимость!» С этим лозунгом мы идем на Головинский проспект.

— Ишь чего захотели… Национальной независимости! Это при нашей-то экономической отсталости?! — возмутился обладатель мощных голосовых связок, требовавший установления Всероссийской демократической республики. — У нас и буржуазии своей нет, а не то что развитой экономики, без которой независимость просто нуль!

— Довольно! Довольно!

— Регламент!

— У кого есть еще лозунги! — пригласил светловолосый.

Пока шел этот митинг или собрание — не знаю, как его назвать, — где-то в гуще толпы, но совершенно обособленно стояла группа человек в десять. Они стояли молча, не ввязываясь ни в чьи споры, и очень внимательно следили за всем, что происходило вокруг них. Когда светловолосый бросил в толпу последнее приглашение и сошел с балкона, от этой группы отделился человек и, поднявшись на балкон, спокойно сказал:

— «Всеобщее вооруженное восстание!», «Да здравствует диктатура пролетариата!», «Все на баррикады!» Только эти лозунги могут принести победу угнетенным народам и эксплуатируемым классам! Я закончил.

— Ваши лозунги верны, но Россия еще не готова к всеобщему и одновременному выступлению. Несогласованные же действия отдельны, отрядов пролетариата и других революционных классов царские сатрапы подавляют легко. Товарищи, вы фактически призываете массы к бессмысленному, неоправданному кровопролитию!..

— Кровь, пролитая сегодня, — залог победы в будущих боях!

— Кровь, пролитая за справедливое дело, не пропадет даром!

— Надейтесь! Надейтесь!

— В толк не возьму, мы на мирную демонстрацию идем или на бойню?!

— Вооруженное восстание — голыми руками, с одними только лозунгами — это где же видано и кто придумал? А?

— В кусты уже, ренегаты?!

— Это кто — ренегаты?.. На себя посмотрите! Вы толкаете народ на выступление, которое лишь спровоцирует…

В поднявшемся гаме уже не слышно было ни слова, тем более, что никто никого не слушал, а взаимная ожесточенность достигла такой силы, когда всякого, кто пытался взять на себя роль миротворца, каждая из сторон принимала за своего кровного врага.

Дата Туташхиа нагнулся и закричал мне в ухо:

— Послушай, я все их лозунги наизусть знаю, а они, думаешь, лозунгов друг друга не знают?.. Спросишь, что они поделить не могут, почему дерутся? Ни у кого из них нет силы других за собой повести! Вожака у них нет. А вожак во всем нужен. Ну, ничего, передерутся, перебесятся, перегрызут друг другу глотку, кому-нибудь из них эта драка на пользу и пойдет, окрепнет он, сил наберет, дело тогда и пойдет на лад!

— Мы уходим! — объявил обладатель мощных голосовых связок и двинулся в направлении Черкезовской улицы, а за ним еще человек десять — двенадцать.

— Пусть идут, нечего их уговаривать!

— И мы уходим! Товарищи, следуйте за мной! — закричал старик, предложивший высказаться всем и сказавший, что «хлеб правит миром!».

Старик увел десятка два людей.