Дебютная постановка. Том 1

Он пускался в длинные туманные рассуждения о том, что сын за отца не отвечает, приводил исторические примеры, какие мог вспомнить. Юрик слушал внимательно и задавал встречные вопросы, да такие, на которые Николай далеко не всегда мог ответить: не хватало знаний, и вот уже две субботы подряд они с Юрой вдвоем ходили в районную библиотеку, брали умные книги или справочники и просиживали по несколько часов в читальном зале, отыскивая нужную информацию. Могут ли черты характера передаваться по наследству? Обязательно ли сын преступника тоже совершит преступление? И, в конце концов, почему же детеныши животных так быстро становятся взрослыми и самостоятельными, а человеческие детки получаются совсем другими? Ведь на этот вопрос десятилетний Юра Губанов ответа так и не получил. Может, неправда, что человек произошел от обезьяны? Потому что если бы от обезьяны, то…

– Пап, а можно мы с тобой в воскресенье на дачу съездим? – спросил Юра как-то вечером, уже укладываясь спать.

– На дачу? – удивился Николай. – Так вы же с бабушкой съехали уже, мы и ключи хозяину вернули, теперь до следующего лета. Но можно и на зимние каникулы, я договорюсь, если хочешь.

Юра упрямо мотнул головой:

– Ну и пусть, что дача закрыта, я только Славку навещу. Ты же сам сказал, что нужно его поддерживать. А как поддерживать, если я в Москве живу, а он в Успенском? Письма, что ли, ему писать?

– Хорошо, сынок, ты прав, нужно съездить, – согласился Николай. – Спи.

Он подоткнул сынишке одеяло, погладил по лбу, выключил свет и в этот момент решил, что нужно все-таки поговорить с братом. Чего он такой убитый? Неприятности на работе? Или в личной жизни что-то такое происходит, о чем семья не знает? Или, может, заболел и скрывает?

На кухне Лариса занималась штопкой носков, натянув ткань на деревянный грибочек. «Московское время двадцать один час тридцать пять минут, – сообщил сладкий мужской голос из радиоточки. – Передаем стихи советских поэтов». Заиграла красивая спокойная музыка. «Вот и славно, – подумал Николай. – Будет слушать свое любимое и не станет возражать, если я отлучусь из дома».

– Лара, я сбегаю к матери на полчасика.

– Зачем? – спросила она, не отрывая глаз от иголки с ниткой. – Что-то случилось?

– Хочу с Мишей поговорить. Не нравится он мне в последнее время. Ты разве не замечала сама?

Лариса равнодушно кивнула:

– Ну да, он смурной какой-то. Наверное, очередная Нинкина подружка его отшила.

– А что, была такая? – удивился Николай.

– Была, на той неделе еще. Татьяна Степановна рассказывала, но ты, как обычно, мимо ушей пропустил. Ты тоже, Коля, в последнее время мало кому нравишься, если тебе интересно. Не слушаешь, что тебе говорят, ни во что не вникаешь, весь в своих мыслях, а семья побоку.

– Но я ведь объяснял: у нас большие перемены на работе, все очень сложно…

– Я помню. А чего ты тогда насчет Мишки удивляешься? У него тоже, наверное, перемены, и тоже все сложно. И у Нинки, кстати, работа та же самая, а она вон порхает, радуется жизни и в ус не дует.

Диктор после небольшой музыкальной прелюдии объявил имя поэта и название стихотворения. «Читает актер Владимир Соколов…» Лариса протянула руку к круглому рычажку и прибавила громкость.

– В общем, не буду мешать, ты слушай, а я быстренько сбегаю, – торопливо проговорил Николай. – Я недолго.

В квартиру к матери даже подниматься не пришлось: Михаил прогуливался возле подъезда, попыхивая сигаретой.

– Ты чего здесь? – спросил Николай.

– Нинку караулю. Мать там кино какое-то смотрит, а я хочу глянуть, кто нашу сестрицу сегодня провожает, и поговорить с ней серьезно.

– Сегодня? Что ты имеешь в виду?

– То и имею, что ее то один провожает вечером, то другой. Не дело это. Хвостом крутит, а потом милиция на драку выезжает. Не хватало еще, чтобы из-за нашей девицы парни друг другу морды били. Нужно провести профилактическую беседу, пока до этого не дошло. Балбеска она! Сама с трудными подростками работает, могла бы уже и понимать такие вещи.

– А-а, ну да… Нехорошо, конечно. Так ты из-за этого такой озабоченный в последнее время?

Михаил хмуро посмотрел на брата, швырнул окурок на асфальт и с силой придавил подошвой ботинка.

– Ничего я не озабоченный, не выдумывай.

– Миш, я же вижу… Что случилось?

Михаил немного помолчал, глядя в пространство, потом выдавил:

– У Полынцева инфаркт. Еле откачали. Прямо из служебного кабинета увезли. Теперь месяца два работать не будет, а то и все три.

– И чего? – не понял Николай. – Ты из-за этого так расстроился? Да ты ж его едва знаешь, он тебе не друг, не сват, не брат. Откачали ведь, жив – и слава богу.

– Ни хрена ты не понимаешь, Коля! Аркадий Иванович как раз начал обвинительное заключение по Лаврушенкову писать, дело вот-вот должно было в суд уйти, а тут – на тебе, пожалуйста.

– Ну и что? В чем проблема-то? Все материалы собраны, все доказательства закреплены, любой другой следователь может обвиниловку закончить и передать дело в суд.