Дебютная постановка. Том 1

– Не знаю, – снова повторил Губанов. – Наверное, это называется внутренним убеждением. Ты можешь мне сказать, какие у тебя доказательства?

– Не могу. Тайна следствия. Сам должен понимать.

– Конечно.

– Но доказательства очень крепкие, можешь мне поверить.

– Хорошо, а в чистосердечном что Лаврушенков написал? Какой у него был мотив? Не просто же так он убил знаменитого певца. Как он объяснил?

– Тайна следствия. Будет суд – тогда все и узнаешь. Кончай выпытывать, Колян, ладно? Ты же знаешь, я все равно не расколюсь.

– А в прошлый раз ты рассказывал, – недовольно заметил Губанов. – И довольно-таки подробно. Что-то тайна следствия тебя не сильно смущала, когда мы на дачу ездили.

– Вот и видно, что ты кадровик, а не сыщик, – рассмеялся Абрамян, снова подхватывая его под руку. – Я тебе о чем рассказывал? О том, как мы отработали версии, которые оказались пустышкой, не нашли своего подтверждения. Это никому не нужно, не важно и не интересно. А то, что попадает «в цвет», разглашать нельзя. Чуешь разницу?

Они спустились на станцию «Проспект Маркса» и пошли по переходу к станции «Площадь Свердлова», а оттуда – к станции «Площадь Революции».

– Так ты только ради этого меня позвал? – спросил Саня, когда они подошли к платформе. – Никакого другого дела у тебя нет?

– Другого нет. Хотел про Лаврушенкова спросить. Надеялся тебя убедить.

– Да в чем убедить-то?

– В том, что это не он. Я не верю, что Виктор Лаврушенков – убийца.

– А я верю, – твердо ответил Абрамян.

Из тоннеля послышался нарастающий грохот, подъезжал поезд, на котором Саня собирался уехать.

– И перестань морочить мне и себе голову, – бросил он на прощание. – Будет суд – сам все узнаешь и поймешь. Суд разберется, если что.

Он влился в толпу пассажиров, входящих в вагон, и Николай почти сразу потерял его из виду. Час пик, народу в метро много.

«Суд разберется». Губанов тяжело вздохнул и перешел к противоположной платформе: ему ехать в другую сторону.

Сентябрь 1966 года

Николай Губанов

Ну вот, ясность наступила. 17 сентября 1966 года Президиум Верховного Совета СССР упразднил Министерство охраны общественного порядка РСФСР, а его функции возложил на союзное министерство. Теперь у РСФСР не будет своего отдельного министерства, как у всех других союзных республик, а будет только МООП СССР, которое возьмет на себя функции руководства заодно и на республиканском уровне. Выходило как-то так, что РСФСР и СССР в целом – практически одно и то же. Никто не станет заниматься отдельно делами и проблемами Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, ибо эти дела и проблемы равны общесоюзным. Ну а что? Самая большая ведь республика, что по площади, что по населению, стало быть – самая главная. И собой поруководит, и всеми братскими союзными республиками заодно. Так, что ли, получается?

И новый министр в тот же самый день назначен. Щелоков Николай Анисимович. Из ЦК Компартии Молдавии.

В эти дни Михаил Губанов ходил чернее тучи. Он и обычно-то был не болтлив, а тут совсем замкнулся, слова цедил через губу, семейные разговоры не поддерживал. Николай сперва не обратил на это внимания: сам был озабочен, проблем на службе хватало, а дома все внимание было направлено на сына. Каникулы закончились, Татьяна Степановна с Юрой вернулись с дачи, парень пошел в школу, в четвертый класс, но стал подавленным и рассеянным. Николай хорошо понимал причину и старался по мере возможности проводить с сыном духоподъемные беседы, но успехов пока не добился. Мальчик очень тяжело переживал беду, настигшую его товарища Славика Лаврушенкова.

– Славка так плакал, – рассказывал он отцу, и большие серые глаза его наливались слезами. – И мама его все время плачет. Как же так, пап? Ведь дядя Витя такой тихий всегда был, добрый, всем помогал. Теперь никто в Успенском не хочет со Славкой водиться, все говорят, что раз его папа убил человека, то и Славка тоже может.

– Если милиция ошиблась, то суд обязательно разберется, – утешал Николай сынишку.

– А если не ошиблась?

– Значит, так оно и есть, – вздыхал Николай. – Ты, главное, не бросай Славика, не отворачивайся от него, ты же его друг, должен поддержать, подставить плечо. Даже если дядя Витя сделал что-то плохое, Славик ни в чем не виноват.

– А почему тогда с ним никто не хочет водиться?

Николай радовался, что разговор быстро сворачивал с темы «виноват ли дядя Витя» на тему «виноват ли Славик». Не хотелось делиться с ребенком своими соображениями о виновности Виктора Лаврушенкова, это было бы неправильным во всех отношениях. Во-первых, нельзя давать десятилетнему пацану ложную надежду. Во-вторых, не следует позволять ему сомневаться в компетентности «органов». И в-третьих, ни в коем случае парень не должен узнать, что к раскрытию убийства приложил руку его родной дядя Миша. Ребенок пока плохо понимает, что такое служебный долг, честь мундира и профессиональная совесть, и в его сознании закрепится только одна мысль: дядя Миша своими действиями сделал так, что друг Славик и его мама страдают.