Дэйв Гурни. Книги 1-5

— Но снова всплывает все тот же лейтмотив.

— Вот-вот.

— Что еще он говорил?

— Все твердил про паршивых овец в стаде. Но имен не вспомнил. Имя Пардозы ему якобы ни о чем не говорит. Может, я ему звякну еще раз, пока он не улетел в Тель-Авив, может, фамилии Бальзака, Хорана и Голла пробудят какие-то воспоминания.

— Что в остальном? Как Мадлен?

— Очень нервничает. К слову сказать, мне пора. Я слышал, приближается неслыханная снежная буря.

Чем дальше на север он продвигался, тем чернее все вокруг становилось. Доехав до вершины последней гряды перед Волчьим озером, он остановился на обочине. Наконец-то попав в зону покрытия сигнала, он набрал Мо Блумберга.

Включилась голосовая почта. Гурни оставил ему сообщение: назвал имена жертв, которые не упомянул при встрече в Оттервиле, и для пущей верности имя Ричарда Хэммонда, и спросил, не вызывают ли эти имена каких-нибудь воспоминаний о том ужасном лете.

Когда он выехал обратно на дорогу, небо над ним приобрело зловещий иссиня-черный оттенок, а в лучах фар видно было, как падали редкие снежинки.

На середине извилистой дороги от вершины горы к озеру фары его осветили сосновую чащу, и он заметил какое-то движение. Гурни затормозил и включил дальний свет, но зверь, кем бы он ни был, уже исчез в дремучем лесу. Он слегка опустил стекло и прислушался. Но в лесу стояла полная, оглушительная тишина. Он двинулся дальше.

К тому моменту, как он припарковался под навесом у гостиницы, невероятная тьма окутала озеро и окружающие его горы, пошел снег.

Старинные часы в холле показывали половину пятого. Он проверил, нет ли в каминном зале Мадлен, и поспешил наверх.

В номере горела лишь одна керосиновая лампа возле дивана. Сначала он решил, что электричество снова отключили, но услышал голос Мадлен:

— Не включай свет.

Он обнаружил ее в спальне. Она сидела в пижаме посередине кровати, закрыв глаза и скрестив ноги в позе лотоса. Спальный альков был залит янтарным светом второй керосиновой лампы, стоявшей на письменном столе. С планшета Мадлен играла гитарная музыка. Сам планшет лежал на ручке кресла, стоявшего под портретом Хардинга.

Она показала ему три пальца, что, как он понял, обозначало, сколько еще минут она будет оставаться в этой позе. Гурни сел на стул между кроватью и письменным столом и стал ждать. Вскоре она открыла глаза.

— Здесь мы можем разговаривать? — ее голос был намного спокойнее, чем за все последние дни.

— Да, здесь, в алькове, пока там играет музыка — можем. — Он присмотрелся к ее лицу. — Ты выглядишь… расслабленной.

— Я и чувствую себя расслабленной.

— А зачем керосиновые лампы?

— Мягкий свет успокаивает.

— Как прошла твоя встреча с Хэммондом?

— Замечательно.

Он пристально смотрел на нее, ожидая еще подробностей.

— И все?

— Он знает свое дело.

— Какое?

— Знает, как уменьшить тревогу.

— И как он это делает?

— Это трудно описать словами.

— Ты как будто под валиумом.

Мадлен пожала плечами.

— Ты же не принимала никаких таблеток?

— Ну конечно, нет.

— Так о чем вы говорили?

— О том, каким сумасбродом был Колин.

Гурни снова посмотрел на нее так, словно ждал продолжения.

— И?

— О моем чувстве вины, о том, как я винила себя, за то, что он сделал.

Они оба замолчали. Мадлен задумчиво глядела на лампу.

— О чем ты думаешь? — спросил Гурни.

— Я думаю о том, что Ричард невиновен и ты должен ему помочь.

— А как же наша поездка в Вермонт?

— Я позвонила им и все отменила.

— Что?!

— Не прикидывайся. Ты ведь и не особо хотел ехать.

Она медленно выпрямила ноги и слезла с кровати.

— Мне кажется, тебе нужно отдохнуть. Может, поспишь немножко? А я приму ванну перед тем, как мы пойдем на ужин к Джейн и Ричарду.

— Опять ванну?

— Может, и тебе стоит попробовать.

Мадлен достала из сумки маленький пузырек с шампунем, вышла в гостиную, взяла стоявшую там керосиновую лампу и ушла в ванную. Он услышал, как она повернула краны, как полилась вода.

Гурни сделал несколько глубоких вдохов и попытался размять шею и плечи, чтобы немного расслабить мышцы. Он задумался, откуда же взялось это напряжение. Первая мысль, пришедшая в голову, пришлась ему не по душе — он ревновал и злился, что другой мужчина помог Мадлен там, где сам он ничего не смог сделать.

Он услышал, как Мадлен выключила воду. Через пару минут она вернулась в спальню. Освещаемая мягким светом лампы, она не спеша сняла пижаму и положила ее на кровать.

Как и всегда, красота ее тела сразила его.

Она, казалось, почувствовала, что он стал смотреть на нее иначе.

Повернувшись к столу, она выдвинула ящик, достала комплект нижнего белья и положила его на банкетку, стоявшую у кровати. Затем выдвинула другой ящик и достала джинсы и свитер. Их она тоже разложила на банкетке, как бы невзначай приблизившись к Гурни.

Он потянулся к ней и, едва касаясь, кончиками пальцев дотронулся до ее бедра.

Поймав его взгляд, она испытующе смотрела на него.

Они оба молчали. Она убрала пижаму, сняла покрывало и легла на кровать. И молча смотрела, как он раздевается.