Дела репрессированных московских адвокатов

Образовалась «револ. группа» по инициативе С.Б. Членова, в которой с самого начала и я активно работал, в группе было сперва около 100 чел., затем свыше 200. «Рев. группа» вступила в борьбу с «общ. группой» и сумела провести 2–3 кандидатов в Президиум в 1924—25 г. при поддержке Комфракции. Устав «Рев. группы» был одобрен Комфракцией (Предс. Коллегии был тогда Вегер В.И.).

«Револ. группа» в противоположность «общ. группе» поставила задачей выработать тип советского адвоката, который помогал бы суду в процессах, а в целом «рев. группа» проводила все директивы Правительства, Партии и Президиума в области судебной работы.

Группы были официально ликвидированы.

Однако Коллегия знала, что ядро «общественной группы» продолжает иногда собираться с целью той же – проводить «своих» в Президиум, что им и удавалось до последнего времени, когда особенно активно работали Динесман и Коган.

Какова их политич. физиономия? Она ясная, если учесть, что в общ. группу и бюро входили бывшие министры Керенского, как бр. Малянтовичи, Филатьев. Я категорически считаю бюро «общ. группы» антисоветски настроенным элементом; они часто критиковали суд, его невежества, не стесняясь критиковали отдельных членов Комфракции, которая-де ничего не понимает в адвокатском деле. Это особенно ярко выражалось в нежелании принимать участие в учреждениях сов. общественности, как, напр., в «Клубе работ-юстиции» (Стол[овый] пер., д. 3, Губ. Пр[окурату]ра), где читались доклады! были кружки по разработке правовых вопросов и т. п. Они никогда не ходили на вечера, которые устраивал Суд в связи с какими-либо событиями или праздниками. Они только увлекались «гонорарами» и, загребая «куши», в конце концов покупали богатые квартиры[142], как, напр., Тагер, Коммодов

[143], Урысон.

Когда предс. Коллегии т. Брук повел кампанию против частного кабинета за проведение общей коллективизации, то «общественники» активно высказывались против, не стесняясь ругать Брука, говоря, что он хочет сделать карьеру на «адвокатах», бывших величинах, изгнав их из Коллегии. В Коллектив из них почти никто вначале не пошел (весною 1929 г.), и только в начале с. г. некоторые вошли, ибо частный кабинет был закрыт навсегда. От отдельных ЧКЗ приходилось слышать, что вообще страна переживает экономический кризис, что неизбежно возвращение к НЭПу, о чем я своевременно давал точные сведения с указанием отдельных моментов и фактов, и лиц.

Очень многие, как, напр., ЧКЗ Зорохович, Рязанский, Глазков[144], не раз говорили, что коллективы должны провалиться, ибо им не верит население и п. ч. туда вошло много «мальчишек». (Работаю в коллективе с самого начала, с марта 1929 г.)

Эти ЧКЗ (Зорохович, Глазков, Рязанский, Тэриан[145](б. меньшевик) и др. не раз говорили и доказывали, что будет вновь открыт частный кабинет, и неизбежно разрешена будет широко частная торговля, и адвокатура расцветет.

Это точка зрения, по-моему, всего бюро «общественной группы». Отмечу, что секретарь группы Иков считается по убеждениям антисемитом и «черносотенцем». Не странно ли, что он секретарь группы?!.. С бр. Урысон знаком официально, т. к. никогда с ними ничего общего не имел, они принадлежали к «коммерческой части адвокатуры», занимались «комбинациями» и наживали деньги, имели квартиры.

По коллегии шел упорный слух о том, что И. Урысон имел деньги, давал их в рост иностранцам и вел какие-то дела по концессиям, но точных фактов не знаю. Считаю эти толки правдивыми и похожими на истину. В судах я его никогда не видал и был знаком лишь на поклонах. По-моему, бр. Урысон также примыкали к «общественной группе». Был слух, что И. Гринберг давала показание в ОГПУ против И. Урысона и осветила его как антисоветскую личность. Так ли это – не знаю. Если это так, что считаю, что И. Гр. сделала правильно и достоверно.

Добавляю: заседания бюро группы имели место всегда на частных квартирах (у С.П. Ордынского, Икова, Коренева и др. членов); приглашались только свои члены бюро и близкие к ним, как то: Тагер, Оцеп, Коммодов, Духовской; заседания были строго конспиративны.

За своих кандидатов они агитировали по консультациям, раздавая своим членам списки кандидатов и резко ругая вплоть до «дураков» кандидатов револ. группы; т. к. консультаций всего было около 10-ти, то агитация вполне удавалась.

Записано собственноручно,

И.Г. Пинес [подпись]

Допросил: Новицкий [подпись]

л. д. 285-287

Протокол допроса Гринберг Ирины Николаевны[146]

от 12 августа 1930 г. <…>

Образ.: высшее юридическое в 1 МГУ в 19 г.

До войны 14 г.: в Москве училась в гимназии.

И.Н. Гринберг. 1930

С 1914 до 1917: то же в Университете.

В Февр. революцию и до Окт. революции: в Москве училась в Университете.

С Окт. революции: в 19 г. кончила университет. Работала в Наркомюсте до 1922 г. Затем в отделе [нрзб] юрисконсультом. С 1924 г. состоит в коллегии защитников. В 1925 г. была в Берлине 3 месяца у двоюродной сестры Гольдштейн Марии Михайловны.

Не судилась.