Дела репрессированных московских адвокатов

О существовании к[онтр]р[революционного] нелегального кружка, руководимого Филатьевым, Богдановым или Умовым и собирающегося у них на кв-ре, я ни от кого из представителей «общ. группы» никогда не слышала и ничего по этому поводу не знаю.

Протокол записан с моих слов верно.

Гринберг [подпись]

Допросил: Белостоцкий [подпись]

л. д. 297

Постановление о привлечении в качестве обвиняемого

13 ноября 1930 г.

…Опер. уп. 2 отд. 0 отд. ГПУ Зусков… нашел, что гр-ка Гринберг Ирина Николаевна в достаточной степени изобличается в участии в к/революционной группировке, деятельность которой направлена к свержению советской власти.

Кроме того в провокации.

<…>

…привлечь в качестве обвиняемой по 58-м статьям Уголовного Кодекса, мера пресеч. – содерж. под стражей.

Не согласна с обвинением.

И. Гринберг [подпись]

л. д. 298-307

Продолжение показаний гр. Гринберг И.Н.

от 16 ноября 1930 г.

Еще до моего отъезда за границу я работала консультантом в Центральной Юридической Консультации при Губсуде (Берсеневская набережная).

Там я встречалась с Филатьевым, Розенблюмом Алекс. Борисовичем, с Шеметовым Ник. Гурьев., Никитиным (быв. тов. министра при Керенском), Умовым.

При приезде из-за границы я вновь возобновила посещение этой консультации, где продолжала встречаться по работе с этими лицами.

Работа наша сводилась к следующему: мы, консультанты, давали юридические советы приходящим клиентам, защищали их интересы в судах, составляли юридические бумаги во все судебные и административные органы. Каждый вопрос клиента, каждое его дело, а также каждая деловая бумага (кассжалоба, заявление, жалоба в порядке надзора) коллективно нами обсуждались, все время мы имели дело с распоряжениями и законами правительства.

Обсуждения эти происходили в особой комнате, среди нас юристов-консультантов, и вот эти обсуждения и рассуждения присутствующих вышеназванных лиц выявили мне всю политическую идеологию общественности этих лиц. Издаваемые правительством законы, советское право рассматривались Филатьевым, Умовым, Розенблюмом, Шеметовым как олицетворение насилия, не признавали классового ограничения выборов, постоянно утверждали, что должно быть общее избирательное право, что все люди равные, всякое решение суда вызывало в них или озлобление, или жалостливую усмешку, «в чьих руках мы находимся, от кого мы зависим – какая безграмотность» – вот типичные для них выражения.

Я также стала бывать в Уголовной Губсудовской Консультации (Тверской бульвар), где я встречалась с Коммодовым, Карякиным, Динесманом, Левонтиным[154], Малянтовичем Павлом Ник. Там царило то же настроение, беспрерывный поток антисоветских анекдотов и резкой неприязни к Советской власти.

В Центральной Гражданской Консультации заведующим был беспартийный ч.к.з. Мкртчиан Матвей Никитич, в Уголовной Губсудовской был коммунист (ныне исключенный) Меранвиль Леонид Александрович[155], он находился в самых дружеских отношениях с этими Ч.К.З., но не только коммунист Меранвиль, но и другие коммунисты, стоявшие во главе Коллегии, не замечали создавшейся обстановки, наоборот, коммунисты-руководители явно подпадали под влияние Ч.К.З. (б. присяжных поверенных), а именно Ч.К.З., входящих в общественную группу, так что в Президиуме Коллегии беспартийная группа была представлена 4 представителями общ. группы и, кажется, одним представителем от революционной группы. Надо сказать, что командируемые к нам партийцы состояли большей частью из партийцев, не подошедших к другой работе, например отстраненный с должности судьи Зорин, ныне исключенный из партии Шмелев.

Все упомянутые лица, Филатьев (в прошлом товарищ председателя Совета присяжных поверенных в Москве), Малянтович и т. д., состояли в так наз. общественной группе. Объединяющим их лицом был Павел Ник. Малянтович, который официально почти лишь в редких случаях выступал от их имени, он выдвигал Сергея Павловича Ордынского вместо себя. Малянтовича очень оберегали и оберегают. Все эти лица очень любят Павла Малянтовича и уважают, советовали ему часто не выступать в политических процессах, чтобы он не мог себя скомпрометировать и не пострадал бы; при малейшем подозрении, а также при арестах все эти лица обращаются за помощью к Малянтовичу (арест Урысона).

Ближе я узнала Малянтовича П.Н. при моем сближении с его сыном Владимиром Павловичем, человеком, находящимся всецело под влиянием отца, который мне много передавал о том, что делалось в доме отца, его взгляды и т. п. Когда Владимир Павлович Малянтович сделал мне предложение стать его женой, он меня пригласил на дачу к отцу, когда шел шахтинский процесс и как раз в печати появилось признание Скорутто[156], которому признанию Павел Малянтович не верил, [считая,] что оно (признание) дано под давлением ОГПУ.

С Динесманом я познакомилась ближе, работая в одно время с ним в Баум. Юридической Консультации. Динесман ярко антисоветская фигура.