Дела семейные (СИ)

— Другой вопрос. Мне можно и даже нужно. Мужское воспитание и все такое. Закалка и преодоление трудностей. А девочки, по глубокому убеждению капитана Свана, должны сидеть дома, в тепле и уюте. Его и Хельгин-то образ жизни заставляет страдать, но тут Оле ничего сделать не может. Хесса Къоль женщина взрослая, самостоятельная, по любому закону независимая. Так что хоть дочку поопекать.

— Приемную…

— Да какая Свану разница? Никогда не думала, что он абсолютно ненормальный родитель? На молодняк на плацу тоже ругается, рычит, только что не дерется, а ведь за любого из ребят из шкуры вон вывернется. Так что давай я спокойствия для тебя сейчас до дома провожу, а завтра к вечеру все уже уладится.

— Хорошо. Тогда пойдем.

— Подожди. Ворона…

Птица обнаружилась под креслом для посетителей. Спрятав голову под крыло, она спала так сладко и мирно, что будить ее и запихивать в клетку просто не захотелось.

Дом стоял темный, только в окне комнаты Хельги и Оле сквозь задвинутые шторы пробивался свет.

Вряд ли он горит, потому что тут ждут меня. Но все равно хорошо. Как и то, что из всех горючих кристаллов Хельга всегда выбирает желтые, самого теплого оттенка. В детстве, когда в сумерках возвращался с занятий с Торгримом Тильдом, моим наставником, бывшим хронистом Гехта, всегда смотрел с надеждой: если в окне на втором этаже горит свет, значит, сестра дома.

Остановились у калитки. Прощаться пора, а так не хочется.

— Итак, прекрасная дама доставлена в место безопасное и ее достойное, долг рыцаря исполнен…

— Думаешь?

Герда шагнула ко мне и просунула ладошки под локти. Знает, чем меня пронять. Глупо стоять, засунув руки в карманы, и дуться на весь мир, когда тебя обнимают.

— Пойдешь домой?

— Завтра.

— За-автра, — разочарованно протянула коварная ведьма.

— Прекрасная хесса капризничает?

— Прекрасная хесса хочет, чтобы не менее замечательный хеск хронист ночевал дома, а не в ратуше, на невесть каком клопином диване, узком и жестком.

Никогда не задумывался о том, с какими удобствами располагаются посетители ратуши, ожидающие нужную им персону. Однако клопов в нашем диване точно нет.

Но, раз уж дома все разошлись по комнатам и никто меня не увидит, может и вправду вернуться? Барка с Гердой попьем…

Спас меня от измены принципам ночной патруль. Из-за угла — на тихой ночной улице слышимость хорошая — ясно донеслась слаженная поступь людей, обутых в подкованные сапоги, и бряцанье амуниции.

— Герда, ты иди, а я со стражей вернусь до ратуши.

— Подожди.

Герда крепче обняла меня, положила голову на грудь.

— Солнышко мое… Даже если у меня никого, ничего не останется, только ты, я все равно самая счастливая…

Потом отшатнулась и даже руками замахала.

— Ладно, ладно, иди скорей!

Уже закрывая за собой калитку, Герда вдруг обернулась.

— А Хельга все равно тебя любит!

Любит, не любит, к сердцу прижмет, любит, не любит к фунсу пошлет… Впрочем, это о другом.

Показывая руки раскрытыми пустыми ладонями, я шагнул навстречу страже.

— Спокойного караула! Можно я с вами до ратуши дойду?

— А и иди, — милостиво разрешил капрал Освальд Харп. — Чего дома-то не сидится?

— Да… Я лампу, похоже, в кабинете оставил.

— Так к Герде торопился? Ты, парень, смотри, город нам со своей любовью не сожги.

Патрульные добродушно хохотнули.

Пошли дальше.

Шагают люди по ночным улицам. Не балагурят, не подкалывают друг друга, дела семейные и городские не обсуждают. Для всего этого место и время в караулке, а сейчас от бдительности и сосредоточенности ночного патруля зависят покой города и жизни людей. Ратушный квартал считается безопасным, но то, что было привычным годами, может измениться в один день.

Дошли до ратуши. Я хотел было попрощаться со стражниками, поблагодарить и шмыгнуть в здание, но Освальд Харп меня остановил.

— Подожди-ка, Ларс. Похоже, ты не только лампу забыл.

С улицы было видно, что окно кабинета освещено. А внутри комнаты, за частой решеткой рамы, за тонкой задернутой шторкой корчилась и взбухала, размахивала конечностями черная живая тень.

— Это просто…

— Пойдем вместе посмотрим. Если что, подождем тебя, до дому проводим.

Стражники не любят долго думать и строить догадки. Столкнувшись с непонятным, они идут и разбираются.

Уже предчувствуя, что сейчас увидит Освальд, сгорая от стыда, потащился я за капралом.

Был у кочевников лет триста назад вождь по прозванию Атли Хвост Тилла. Отличался особой свирепостью, наглостью и жадность. Орда под его водительством пронеслась почти через всю Фимбульветер, но потом король Ольгейр Храбрый опомнился, и монаршьи войска погнали набежчиков назад по ими же разоренным землям. Хронисты где-то раскопали имя вражеского вождя, хотя, когда речь идет о кочевниках, узнать что-либо вообще невозможно. Тем не менее имя злодея осталось в хрониках и памяти народной, и теперь при виде сильного беспорядка говорят: «Как Атли прошел».