Дэлл

Он даже не надел его мне на палец. Не потрудился протянуть руку, взять мою ладонь и сделать так, чтобы священный ритуал выглядел правомерно совершенным. Бросил символ любви, словно гнутый медяк: мол, выпросила – получи. А дальше сама.

Сама…

Как всегда, сама. Сама борись за жизнь, за счастье, за место под солнцем, за кусочек любви, которая никому кроме тебя, оказывается, и не нужна.

Был момент слабости, мне вдруг захотелось уйти. Не любят, не ждут, так зачем все это? Зачем?..

Но я не позволила себе.

Дрожащими руками взяла со стола выпрошенное, выскуленное, почти насильно отобранное украшение и медленно, чувствуя боль в сердце, надела себе на палец.

Что ж, ты получила то, что хотела, – мужчину мечты на целый месяц.

От этой мысли и появившегося следом привкуса горечи во рту сделалось тошно.

Искусно выплавленные буквы «D» и «О» изящно переплелись друг с другом, символизируя союз и гармонию – все то, за что я так отчаянно боролась, и то, чего у меня никогда не было.

Хотелось плакать.

Но я лишь плотнее сжала зубы, взяла со стола ключи и записку и отправилась наверх.

* * *

– Не будь дураком, не причиняй девчонке вреда!

– Ты у нас самый мудрый, Халк, не так ли?

– А ты бесконечно тянешь за собой этот гребаный багаж из воспоминаний, лижешь собственные раны и лелеешь обиды. Для чего? Сколько раз я предлагал тебе затереть память? Живи свободно, дыши, радуйся!

– Я хочу помнить! – взревел Одриард так громко, что Мак Аллертон, развалившийся в кресле со стаканом виски, поморщился. – Хочу помнить, как ты не понимаешь?!

– Для чего? – Сенсор отряда, опершийся на захламленный бумагами стол в кабинете Чейзера, где они этим вечером собрались, сузил серые глаза. – Твое проклятье закончилось, ножа больше нет, но ты все равно считаешь себя вечно проклятым. Почему? Ведь это твой сознательный выбор – оставаться раненным внутри.

– Это часть моей жизни, моего прошлого – да, поганая, дерьмовая часть, но она очень многое дала мне! – Дэлл залпом осушил очередной стакан, но не почувствовал ничего, кроме горечи на языке. Четвертый стакан – и никакого опьянения, что за хрень…

– Твоя злость нейтрализует алкоголь.

– Да шел бы ты… За…л уже!

Халк поморщился от неоправданно жесткого ругательства, неопределенно передернул плечами и посмотрел на Мака, который пока не спешил вмешиваться в сложный диалог, считая, что специалист по психофизическим вмешательствам справится с задачей по успокоению разбушевавшегося товарища куда лучше. Но как оказалось, у них обоих получалось плохо.

– Ты изводишь мое спиртное напрасно, – усмехнулся Аллертон, и Дэлл метнул в ответ грозный взгляд.

– Если бы оно помогало забыться, я изводил бы его куда интенсивнее.

– Ты ведь сам только что сказал, что не хочешь забываться…

– Забывать.

– И забываться тоже. Ты сам дал ей этот нож, и она сделала вполне предсказуемую вещь – использовала единственный шанс побыть с тобой какое-то время.

– Она насильно приказала стать ее Мужчиной.

– И что, ты теперь сотрешься?

Дэлл скрипнул зубами и едва снова не выругался. Им не понять. Никогда не понять.

– Знаете, вы, оба… – Он опустил и наклонил голову, напоминая раненого быка, из чьего бока до сих пор торчит шпага. – Когда я исполнял чьи-то прихоти, я терпел. Терпел и тогда, когда вставал против воли на колени, когда ложился в постель с тем, кого не хотел. Когда смотрел в глаза невинных людей, избивая их, когда исполнял грязную неблагодарную работу, когда по локти пачкался в чужой крови, которую не хотел пускать. Но единственное, во что я верил, – что однажды наступит момент, когда я сам, повторяю, САМ смогу выбрать свою Женщину, и что этот выбор останется моим. Без принуждения. Понимаете? МОИМ! Но она пришла и сказала: «Теперь ей буду я», – и я ничего не смог сделать, потому что сам дал ей нож…

– Скажи спасибо, что она попросила всего месяц…

– …И лишила меня права выбора. Свободного выбора, честного выбора. Выбора по любви, мать ее! – Последняя фраза прозвучала так громко, что на низком столике задрожала бутылка. – И теперь я не намерен ни прощать, ни быть снисходительным.

– Дэлл…

– Я укопаю ее по всем фронтам…

– Дэлл…

– Нет, успокойся, Мак, я сделаю это без физической силы. Даже словами бить не буду… Но ни разу, ни разу она не получит от меня поблажки. Я изотру в порошок и пресеку любые попытки сближения, красивые слова объяснений, потому что я не верю в добрые намерения того, кто не смог отступиться и ждать. Если нам было суждено сойтись, мы бы сошлись…

– Но она достаточно долго ждала, пока ты нагуляешься и подумаешь.

– Значит, не нагулялся.

– А может, ты просто слеп? – Халк всерьез рисковал, продолжая давить на больные точки, однако он видел больше, чем опаленный обидой друг, а потому не имел права молчать. – Эта девушка оказалась единственной, кто когда-то вернул тебе нож. Она ни разу ни к чему тебя не принуждала и ничего не просила. И сделала она это только потому…