Дело «Кублай-хана»

Мы болтали о всякой чепухе. Я спросил, где ее соседка по комнате, если она вообще существует. Выяснилось, что соседка существует – китаянка по имени Вонг, – но она ушла несколько часов назад. Когда у меня вырвалось замечание, что я рад отсутствию ее соседки по имени Вонг, я ненадолго замолчал и задумался, не стоит ли мне допить оставшийся "Мартини". Черт возьми, к этому времени я уже выпил оставшийся "Мартини". Ну, почти весь.

Судя по всему, он затеял драку со всей той дрянью, которой я травился вчера. С теми маленькими огненными хищниками, резвящимися в моей двенадцатиперстной кишке. Я не знал, что такое двенадцатиперстная кишка, но начинал догадываться, где она находится. Не нужно было пить этот "Мартини", пожалел я, – увы, слишком поздно. Лучше бы я попробовал мангусту.

Наконец мне удалось выговорить:

– Лисса.

– Да, Шелл?

– Что еще сказал тебе Булл?

– Я тебе уже все передала. Джин очень нужно было увидеть мистера Сардиса, и она попросила Булла помочь ей с ним встретиться. Сказала, что мистер Сардис не откажется поговорить с ней. Я помню, она утверждала, что это касается его дочери и поэтому он обязательно захочет поговорить с ней.

– Дочери Сардиса? Нейры?

– Думаю, да. Булл говорит, она просто сказала, что дело касается его дочери. И чтобы Булл сообщил старику об этом.

– Интересно. Послушай, когда снова увидишься с Буллом, постарайся узнать, устроил он встречу Джин и Сардиса или нет, хорошо?

– Конечно. Я увижу его очень скоро. Кстати, мне надо что-нибудь надеть. – Она наклонила свой стакан с "Мартини" и лихо выпила. – Отличный напиток.

– С каждым глотком становится все лучше и лучше.

Я говорил правду. Теперь он напоминал новокаин. Мне начинало казаться, что эта адская смесь прошествовала мимо моего желудка и направилась прямо в сердце и в уши. Ну да, все верно: я же еще не обедал. Между прочим, и не завтракал. Я вообще ничего не ел с восьми часов вчерашнего вечера. Хорошо, хоть вчера заправился как следует.

– Это действительно так важно? – спросила Лисса. – Насчет Джин и мистера Сардиса?

– Крайне важно. И чем раньше ты узнаешь и скажешь мне, тем лучше.

– Тогда я спрошу его в первую очередь. В самую-самую первую.

– Отлично. Очень-очень отлично.

– Еще хочешь?

– У меня еще есть. Немного, но...

– Давай налью. Пока лед не растаял.

– Давай. Знаешь, а ведь лед надо вынимать. По крайней мере, так говорят эксперты. А мне иногда нравится считать себя экс...

– Здесь не так много, как я думала. Авось нам хватит.

– О, вполне хватит.

Лисса стояла прямо передо мной с кувшином в руке и, наклонившись, наливала "Мартини". Она закрутила полотенце узлом на спине, который, видимо, с самого начала был слабо затянут и теперь, если мои глаза меня не обманывали, начал развязываться. Она ходила по комнате, готовила и наливала "Мартини" и – вне всяких сомнений, сейчас оно развяжется.

Полотенце заскользило вниз по высокой гладкой груди, и я крикнул: "Лисса!" До нее вдруг дошло, что происходит, она воскликнула "Ой!" и потянулась за полотенцем.

Это был кошмар.

Она наливала этот жуткий "Мартини", я подставил ей свой стакан, и, когда она завопила и потянулась за полотенцем, кувшин, который она держала в руке, ударился о мой стакан. В одно мгновение джин полился рекой, это был просто шквал "Мартини". Лисса еще раз ойкнула, попыталась удержать полотенце – и... оно упало.

Внезапно все кончилось. Кувшин и стакан лежали на полу. Рядом валялось смятое белое полотенце. Лисса все еще тянула руку за полотенцем, которое было совсем не там, куда она устремилась. А я приподнялся с кровати, подавшись вперед и хватая руками воздух в нелепой попытке помочь Лиссе.

Несколько секунд мы стояли в полном оцепенении и молча взирали друг на друга. Частично мой временный паралич был вызван неожиданно пролитым "Мартини". Но главная причина стояла прямо передо мной – Лисса, обнаженная Лисса.

Это была Ева ночи, современная и еще более обворожительная Цирцея. Ее грудь медленно поднималась и опускалась, чувственные губы трепетали на распутном лице, все ее тело пело песнь сирены, древнюю, как сам мир.

Я не знаю, что могло бы произойти, – хотя догадываюсь, однако в этот критический миг что-то странное царапнуло мое сознание. Странное и мокрое. Как будто что-то странное и мокрое просочилось на мои брюки. Я не мог отвести глаз от Лиссы, но эта странная и сочащаяся мокрота становилась все более противно-осязаемой, и наконец я глянул вниз.

"Так вот куда делись наши "Мартини"!" – озарило наконец-то меня.

"Мартини"... или как там называлось свирепое пойло.

Начнем с того, что мне сразу не понравился этот неприятный, ядовитый и, вероятно, смертоносный привкус новокаина. В нем было что-то разрушительное, подлое, даже дьявольское. Это странно сочащееся зелье может нанести серьезный вред человеку.

Я бы не беспокоился так сильно, если бы оно вылилось, скажем, мне на ноги. Но нет. Эта отрава не тронула мой беговой механизм. С ногами все было в порядке. Они даже не намокли. Я волновался за свою двенадцатиперстную кишку.