Дело Мотапана

— Через четверть часа после вашего отъезда, милая тетушка, ко мне приехал коллега из судебного ведомства и между прочим сказал, что завтра мне предстоит вести следствие по краже, которая…

— Что же в этом для нас интересного? — перебила маркиза. — Я ничего не смыслю в уголовных делах, а граф де ля Кальпренед — не следователь.

— Да, тетушка, следователь — это я.

— Лучше бы ты бросил эту работу. Впрочем, это твое призвание, и ты, конечно, захочешь остаться. Так объясни, к чему ты клонишь.

— Скажу вкратце. В доме на бульваре Гаусман, где живет граф де ля Кальпренед, произошла кража.

Отец Жюльена побледнел, но Куртомер не заметил, что тот изменился в лице. Маркиза начала перемешивать угли в камине, пытаясь скрыть волнение.

— Неужели? — сказала она. — Но ведь это прекрасный дом и самый лучший квартал в Париже. Любезный граф, надеюсь, что обокрали не вас. Говори, Адриан!

— Нет, тетушка, обокрали хозяина, господина Мотапана, который живет на первом этаже.

— А! Что же у него украли? — спросила маркиза равнодушно.

— Кажется, бриллианты. Точно не знаю. Жалоба была подана сегодня в четыре часа. Подробностей не сообщали, но, судя по всему, дело будет громкое. Следствие поручили мне, потому что его необходимо вести с большой осторожностью и тактом.

— Адриан, ты не скромен, друг мой! Ну, не сердись! Я знаю, что ты заслуживаешь похвалы. Ты образцовый следователь… и племянник. Но зачем нужна осторожность, когда допрашиваешь простого вора?

— Подозревают, что это не простой вор. По всей видимости, это сделал один из жильцов дома. Вероятно, я должен буду их допрашивать. Вот что заставило меня, милая тетушка, сообщить вам об этом. Я знаю, что граф де ля Кальпренед — ваш друг, а я буду обязан снять с него показания. Но я могу отказаться от расследования и приехал спросить, как лучше поступить. Я спрашиваю об этом и вас, и графа де ля Кальпренеда, раз счастливый случай привел его сегодня к вам.

Ему ответили не сразу. Маркиза думала: «Очевидно, это не ловушка. Во-первых, Адриан не осмелится со мной шутить. Он холоден, рассудителен, не способен солгать или приукрасить истину. Следовательно, он знает не больше, чем говорит. Он не знает, что Мотапан подозревает Жюльена. Он не знает, кто украл ожерелье. В таком случае я не возражаю, чтобы он вел следствие. Он справедлив, образован и не предубежден против сына бедного Робера. Он будет защищать Жюльена, если его обвинят. Посоветую ему согласиться».

Пока она рассуждала таким образом, граф думал: «Этот следователь насмехается надо мной и над своей теткой. На самом деле он очень хорошо знает, что Жюльен скомпрометирован, а поскольку я никогда не был ему симпатичен, то только и думает, как бы ему навредить. Но маркиза де Вервен — мой друг, значит, он рассчитывает, что она посоветует взяться за это дело. А когда моего сына обвинят, он извинится, что уже ничем не может помочь. И он якобы со мной советуется! Это смешно! Но я сделаю глупость, сказав, что предпочитаю, чтобы моего сына допрашивал другой следователь. И поступлю еще глупее, если попрошу его не отказываться от дела. Он подумает, что я рассчитываю на его снисхождение. Лучше всего промолчать».

Но маркиза вовсе не разделяла мнение графа де ля Кальпренеда.

— Любезный племянник, — сказала она, — я думаю, ты зря беспокоишься. Какое дело нашему милому графу, что ты ищешь вора в доме, в котором он живет? Я полагаю, никто не станет обвинять его. Вы согласны, Робер?

Граф был вынужден кивнуть.

— Если так, — сказал старший Куртомер, — я соглашусь вести следствие.

— Я думаю, что Мотапан напрасно поднял шум, — продолжала маркиза. — Он пожаловался — прекрасно, но этого недостаточно. Он должен был сказать, кого подозревает.

— Мой коллега уверял, что он не назвал ни одного имени.

— Стало быть, никого не арестовали?

— Никого, тетушка. Я завтра подпишу приказ на арест. Разумеется, если это будет нужно. Сначала я должен изучить факты и допросить свидетелей.

— Сажать людей в тюрьму — твоя привилегия, — прошептала маркиза с довольным видом. — Значит, виновный еще на свободе. Тем лучше для него! Я хотела бы, чтобы тюрьмы пустовали. Да! Будь я мужчиной, из меня вышел бы отвратительный судья! Но довольно об этом. Налей мне чаю и выпей сам.

— Благодарю вас, тетушка, но я обещал Терезе тотчас вернуться.

— Если Тереза ждет тебя, я не стану настаивать: муж никогда не должен изменять слову, данному жене, — сказала маркиза, вовсе не желавшая продолжать разговор. — Поезжай, любезный Адриан.

Куртомер встал, и взгляд его упал на ожерелье, которое маркиза забыла спрятать. Она смутилась, но несколько успокоилась, видя, что он не удивлен.

— Какие великолепные опалы, — сказал он просто. — Я не знал, что у вас есть такие. Или вы купили их недавно, милая тетушка?

— Ты воображаешь, что в мои годы я покупаю драгоценности? Мне принесли это ожерелье… показать, — прошептала маркиза, которая не хотела лгать.

— Оно великолепно, но я уверен, что моя жена не захотела бы иметь такое — она ужасно суеверна.