Дело наследника цесаревича

Путята неожиданно ухмыльнулся: в нынешнем его виде это будет трудновато. Для начала хорошо бы сбрить бороду и купить приличный костюм.

– Костюм – да, – сказал Загорский, оглядывая себя. – Мне, видите ли, пришлось путешествовать в неординарных условиях. Не понимаю, однако, чем вам не нравится моя борода?

– Это не борода, а недоразумение, – со злорадным удовольствием заметил полковник. – Вы в ней похожи не на драгомана, а на какого-то индуса.

Но Нестор Васильевич неожиданно воспротивился. На его взгляд, борода хорошо маскировала его истинный облик – на тот случай, если встретится какой-то знакомец.

– И вообще, – добавил Загорский, – я, пожалуй, возьму имя одного из ваших драгоманов. Кого вы планируете оставить на берегу?

Полковник поразмыслил немного и решил, что на борт фрегата вместе с ним взойдет более молодой Покотилов, а Ваховича придется оставить в Гонконге. Вахович к тому же был примерно одних лет с Загорским, так что подмена будет менее заметной.

Уличный китайский цирюльник привел растительность на лице новоявленного драгомана в более или менее божеский вид, затем они зашли в британский магазин одежды – и спустя полчаса Путята в сопровождении Загорского и Покотилова подплывал на катере к фрегату «Память Азова».

Покотилов, сам состоявший на службе в министерстве иностранных дел, к замене одного драгомана другим как будто отнесся спокойно. Однако, пока они плыли на катере, не удержался и вставил шпильку.

– Синологом, милостивый государь, быть не так-то просто, – заметил он негромко. – Особенно если вы «ли» от «цзю» не отличаете[6].

Коллежский советник промолчал, как будто ничего не слышал, и только глядел на приближающийся серый борт фрегата. Пока они плыли, Путята вкратце рассказал Загорскому биографию Ваховича, чтобы тот случайно не проговорился в беседе с кем-нибудь на борту фрегата.

Наследник принял рапорт полковника, а затем с интересом посмотрел на стоявших за его спиной Покотилова и Загорского. Путята поспешил представить их августейшему собеседнику как молодых драгоманов-китаистов.

– Молодых? – удивился двадцатидвухлетний цесаревич. – Сколько им лет – тридцать, тридцать пять?

Однако полковник ловко выкрутился.

– У нас, ориенталистов, есть поговорка: главные трудности в китайском языке начинаются после первых пятнадцати лет изучения. Так что этих господ вполне можно считать молодыми китаистами, хотя люди они вполне уже зрелые.

Наследник засмеялся и благосклонно кивнул драгоманам – каждому в отдельности.

После этого «молодые» синологи были представлены их сиятельному коллеге князю Ухтомскому. Перебросившись с ними несколькими общими фразами, он отошел с Путятой в сторону – о чем-то переговорить.

– Поздравляю, господин Загорский, – негромко, но ядовито заметил Покотилов. – Теперь ваше существование на фрегате можно считать узаконенным.

Нестор Васильевич бросил на него быстрый взгляд.

– Не знаю, сказал ли вам полковник, что я выполняю очень важное и очень секретное государственное поручение, – проговорил он так же негромко. – Всех деталей я вам раскрыть не могу, но могу сказать одно: если вы, Дмитрий Дмитриевич, еще хоть раз назовете меня Загорским, вас повесят.

С этими словами он растворился в воздухе, оставив Покотилова в полнейшем оцепенении. На горизонте сгущались темные грозовые облака.

Глава четвертая

Бой с флейтистом

Загорский уже знал, что около 12 часов дня цесаревич запланировал визит к губернатору Гонконга. Визит мог быть сорван из-за начинающейся грозы, а мог еще и состояться. Выезд наследника в город не слишком беспокоил Нестора Васильевича. Он понимал, что при необыкновенном стечении охраны, полиции и войск, которым будет сопровождаться поездка августейшего русского гостя, убийцам, если они вдруг добрались до Гонконга, действовать будет чрезвычайно сложно. Гораздо удобнее им будет выполнить страшную свою миссию в континентальном Китае, при общей расхлябанности и неразберихе, которая вечно сопровождает тамошнюю жизнь.

Правду сказать, самому Загорскому эта неразбериха и расхлябанность нравилась. Ну, или, скажем так, он против нее ничего не имел. Но расхлябанность, умилительная в обычное время, грозит бедами во времена переломные. И вот тут-то она могла сыграть дурную роль. Впрочем, на то и был нынче послан коллежский советник сопровождать будущего государя, чтобы не случилось, упаси Боже, чего-нибудь трагического или даже просто огорчительного для августейшей особы.

Оставшееся недолгое время Нестор Васильевич решил посвятить осмотру фрегата. Он вел себя, как хороший полководец, который перед битвой производит разведку местности. Даже если битва не состоится, изучение это не пройдет даром: идеи, которые возникнут в это время, можно будет использовать в другой раз.