Дело о фамильном проклятии

— Или он его спрятал, надеясь на компенсацию, но, не встретив особого сочувствия у кавалера де Олонда, понял, что у него ничего не выйдет, и просто сбежал, чтоб его не постигла столь же печальная участь, что и его конкурента.

— Возможно, — подумав, согласился Лафар. — Чем вы собираетесь заняться теперь? Де Турнье нашёлся, хоть и мёртвым, рудник уже, можно считать, ваш.

— Но мы ещё не знаем, что случилось с Жаклин, почему де Руже умер от проклятия де Олондов, и кто запер де Турнье в склепе. Мне кажется, нам нужно найти ответы на эти вопросы.

— Я хотел бы помочь вам!

— Охотно верю и с удовольствием приму вашу помощь, но пока даже не знаю, в чём она может состоять. То, что случилось с вашей возлюбленной, произошло давно, след остыл, улики, если они были, безвозвратно утрачены. Пока я могу только осмотреть её комнату и поговорить со слугами. Не знаю, сможет ли барон в его состоянии ответить на мои вопросы.

— А что он может сказать?

— Например, почему так неожиданно прекратил поиски, не добившись никаких результатов. Все эти разговоры о проклятии и рухнувшей башне кажутся мне не слишком убедительными. Я читал летопись, из которой все де Олонды черпают сведения о проклятии. До того, как заболел де Руже, ничто не указывало на то, что проклятие вернулось.

— Кроме того, что разрушилась одна из сторожевых башен.

— Ах да, башня… Вы знаете, которая из семи была разрушена?

— Да, та, что стоит на болотистой пустоши к западу от замка.

— У нас ещё есть несколько часов до темноты. Давайте съездим туда и посмотрим, что там случилось.

— Не знаю, какая от этого польза, — признался капитан, — но мне после всего происшедшего нужно проветрить голову, так что я согласен.

Марк взял с собой оруженосцев, а Джин Хо разыскать не смогли. Однако невозмутимость графа немного успокоила встревоженного ещё одной пропажей капитана, тем более что тот пояснил, что господин Хуан склонен к подобным отлучкам, когда уходит куда-то и является в угодное ему самому время, никого не ставя об этом в известность и не объясняя, куда направился и чем занимался.

Эдам и Шарль быстро оседлали коней, и вскоре четыре всадника помчались по аллее к воротам, в то время как привратник поспешно открывал их.

Марку было радостно снова вырваться на простор из душного лабиринта замка и хранящего какой-то зловещий след запустения парка. Второе светлое утро было ещё более погожим и при этом слегка морозным. На поникшей траве луга серебрился лёгкий налёт инея, который вскоре должен был растаять. Встречный ветер был несильным и лишь охлаждал распалённое скачкой лицо, не вызывая настоящего ощущения холода, забирающегося под одежду. И Марк с удовольствием мчался вслед за капитаном Лафаром, чувствуя приятное возбуждение и чувство невероятной свободы, явно разделяемое Громом, который тоже был в восторге от этой прогулки.

Всадники летели по лугам, широким прямым дорожкам, протоптанным вдоль виноградников, и, наконец, выехали на пустоши, покрытые невысокой жухлой травой. В низинах тут скапливалась вода, создавая со временем небольшие болотца, а на невысоких пологих холмах ещё виднелись старинные межевые камни, оставшиеся с тех времён, когда в этих местах заправляли мелкие землевладельцы, позже продавшие или оставившие по иной причине свои бесплодные земли маркизам де Лианкурам. Им они были не слишком нужны, но поскольку располагались меж их рудниками, полями, садами и виноградниками, они сочли, что в хозяйстве всё сгодится, и позже начали сдавать арендаторам для выпаса скота.

Марк вглядывался вдаль, в надежде заметить вздымающиеся над землёй остатки сторожевой башни, но ничего подобного не увидел. Поднявшись за Лафаром на очередной холм, он остановил Грома рядом с капитаном. Оглядев широкую плоскую вершину, он сразу заметил раскиданные по ней серые валуны, а чуть дальше разворочанную груду таких же камней. Спешившись, он направился туда, внимательно глядя на землю вокруг, и, дойдя до кучи камней, остановился, задумчиво глядя на глубокую широкую яму, разверзнувшуюся перед ним, как зев чудовища.

— Это и есть остатки той башни, — сообщил Лафар, подходя к нему. В голосе бравого капитана послышался священный трепет. — Воистину, в ту ночь разверзлись небеса, и удар был так силён, что башня разлетелась, как упавший на плиты пола хрустальный кубок! Это ли не кара Небес? Всё сходится. Сами боги разрушили башню, чтоб открыть дорогу в Олонд древнему проклятию.

— И оно, как старый нищий, побрело известным путём и накинулось на первого встречного, коим оказался не имеющий к де Олондам отношения де Руже, — с некоторым сарказмом продолжил его патетическую речь Марк. — Присмотритесь к этой картине. Вы не видите в ней ничего странного?

— Я вижу только, что удар молнии был так силён, что не только разнёс башню, но и пробил землю!