Дело о небрежной нимфе. Показания одноглазой свидетельницы. Дело о пленительном призраке

— Не налоги, а то бремя, какое цивилизация накладывает на человека. У вас, скажем, плохая работа, вы зарабатываете небольшие деньги, и вот вы получаете работу получше, и вам уже присылают счета из чистки и из прачечной. Чтобы платить за все это, вы должны найти более высокооплачиваемую работу, и, к тому времени, как вы этого добились, вы начинаете вращаться в обществе вам подобных, а это значит, с целью получить еще более выгодную должность…

— Не надо, — усмехнулся Пол Дрейк. — Вы меня просто убиваете своими пессимистическими рассуждениями.

Пит Кадиц окинул взглядом хорошо одетого Пола Дрейка.

— Черта с два, я убиваю! Вы сами себя убиваете.

— Продолжайте, Пит, — попросил Мейсон, заинтересовавшись. — Как же поступаете вы?

— А как мне нравится, — ответил Кадиц.

— Может быть, поделитесь со мной вашим рецептом? — спросил Дрейк.

— Говорю же вам, — ответил Кадиц, — я прошел суровую школу. Начал я в упаковочном отделе большого завода, передвигая с места на место ящики. В свободное время стал изучать торговое дело, хотел стать продавцом. Стал им. Затем стал помощником директора магазина. Потом директором. Потом у меня открылась язва, потом я влюбился, и… о дьявол, какой толк?..

Он повернулся лицом к океану и застыл так, облокотись о перила и вглядываясь в темную журчащую воду. Потом опять круто повернулся к посетителям.

— О’кей! Я послал все к черту. К тому времени у меня после уплаты всех моих долгов осталось несколько пятидолларовых галстуков, несколько шелковых сорочек, коллекция пижам, пять костюмов, сшитых у дорогих портных… ну, вы можете себе представить…

— Ну а то письмо, — начал было Дрейк, но Мейсон толкнул его локтем в бок, и он сразу замолчал.

— Так вот, — сказал Кадиц, — я нашел лодку, которая продавалась. Мне удалось собрать немного денег за комиссионные товары, которые подвернулись как раз в это время, и на них я купил лодку. У меня осталось еще немного денег на жизнь. Меня уговаривали заняться коммерческим рыболовством. Тогда бы мне понадобилась команда, газолин, лед… И я спросил, что я стану делать с выловленной рыбой. И мне ответили: продавать, разумеется. Тогда я спросил, что я стану делать с вырученными деньгами. И мне объяснили, что на них я буду покупать еду, газолин, платить жалованье команде и ловить больше рыбы.

— И что вы сделали? — спросил Мейсон.

— А я начал работать в одиночку, и, так как я сам стал собственной командой, мне не приходилось платить себе жалованье. А когда я поймал pbi6y, то вместо того, чтобы продать ее на еду публике, я купил эту рыбу сам у себя, и, так как я должен был заплатить за нее самому себе, мне не пришлось ничего платить. А потом я рыбу съел.

— Звучит просто, — сказал Мейсон.

— А это и есть чертовски просто, — заметил Кадиц.

— И давно вы так живете? — спросил Мейсон.

— Достаточно давно, чтобы избавиться от язвы и стать здоровым и счастливым. А клоню я вот к чему: поскольку я состою в экономических взаимоотношениях только с самим собой, работаю для себя, эксплуатируя свой собственный труд, получая жалованье от самого себя, продавая рыбу самому себе, то…

— Разве вы не нуждаетесь ни в каких деньгах? — спросил Пол Дрейк.

— Да, вы ведь понимаете, — заметил Пит Кадиц, — ниоткуда извне деньги ко мне не поступают, так что мне приходится довольствоваться малым. Я делаю ловушки для крабов, но у меня нет денег, чтобы покупать для них дерево. Я нахожу нужное мне дерево в воде. Я брожу кругом, нахожу раковины, делаю из них украшения и продаю их; вылавливаю забавные куски дерева, вырезаю из них безделушки и продаю их яхтсменам. Я плаваю везде, где мне вздумается. Иногда мне приходится заливать бензин в бак, но большей частью я использую ветер. Ветер — свободная стихия и несет тебя куда захочет. Не всегда по расписанию, но на кой черт оно нужно, расписание? Живя такой жизнью, какую веду я, мне не надо беспокоиться о часах и календарях.

Мейсон понимающе кивнул.

— Так что, — продолжал Кадиц, — немного ниже тут есть небольшой заливчик в форме полумесяца, с песчаным дном и очень подходящими очертаниями для задержки плавника. Не знаю, почему именно здесь он скапливается, разве что благодаря течению, ветру и направлению приливов… Это способствует тому, что маленькая бухточка всегда забита плавником. И если что-нибудь плавает вблизи того места, оно непременно прибьется к этой бухточке.

Когда на море штормит, на бухточку накатываются громадные волны, и вода поднимается высоко, но в штиль вы можете скользить там даже на скифе, если умеете с ним управляться. И всегда можете найти там плавник, из которого делаются ловушки для крабов. Там найдете и дрова, и обломки потерпевших крушение судов, и выброшенные за борт предметы, и все такое прочее…

Ну вот, я делал ловушки для крабов, и почти неделю стояла хорошая, тихая погода. Я поставил лодку на якорь у берега залива, а сам плавал взад-вперед вдоль берега на скифе, прочесывая пляжи, и подбирал разную мелочь, отвозя все на лодку.

— Бухточка большая? — спросил Мейсон.