Дело о сгоревших сердцах

Марк немного знал Эммануэля Данкура. Его семья, мелкопоместные дворяне были вассалами коннетабля Вайолета, и именно по его протекции юноша когда-то получил место пажа при дворе, а после продвинулся по службе, благодаря приятной внешности, исполнительности и умению держать язык за зубами. Во дворце он то и дело попадался Марку на глаза, направляясь куда-то с устным посланием или запиской короля, любезничая с дамами или сплетничая с кавалерами, но каждый раз, завидев барона, неизменно раскланивался. Проходя в покои Жоана через приёмную, Марк часто видел Эммануэля, скучающего в кресле у окна, выходящего в сад, в ожидании очередного поручения короля. И вот теперь он застыл на своём жалком одре, вперив изумлённый и испуганный взгляд в потолок, а его рот был открыт в безмолвном крике.

На соседнем столе лежал массивный седоватый старик с лицом, которое при жизни наверно было суровым, а теперь имело точно такое же выражение растерянности и испуга.

Марк склонился к нему и ощутил тот самый запах, о котором говорил Гаспар. Это был запах горелой плоти. Выпрямившись, он какое-то время задумчиво рассматривал серое морщинистое лицо Круазена.

— Ваша светлость? — раздалось сзади и, обернувшись, Марк увидел высокого плечистого мужчину с коротко остриженными седыми кудрями.

Он был в штанах из потёртого сукна и холщовой рубахе, поверх которой был также надет кожаный фартук.

— Огастен, — улыбнулся Марк, знавший его по военным походам, в которых они оба участвовали. — Хорошо, что пришли именно вы. Ваши познания в тайнах жизни и смерти поистине неоценимы в этом скорбном деле. Я хочу знать, отчего умерли эти двое.

— Я слышал что-то про сердечный приступ, — задумчиво произнёс тот, подходя ближе.

— Потому для начала вскройте им грудную клетку. Возможно, этого будет достаточно.

— Может быть, — пробормотал Огастен и откинул покров с Круазена. — Посмотрите-ка, ваша светлость, — он поднял руку трупа, пальцы которой были судорожно сжаты. — Судя по всему, этот человек перед смертью испытал внезапную и очень сильную боль.

— И этот тоже, — согласился Марк, откинув простыню с тела Эммануэля Данкура. — Его кулаки до сих пор так сжаты, что нам вряд ли удастся их разжать, не повредив суставы.

— Почему такой беспорядок в одежде? — уточнил Огастен, подходя к нему, и ощупал грудь покойника.

— Увы, смерть застала его в момент любовного свидания.

На лице врача появилось озабоченное выражение.

— Странно, я не чувствую под его рёбрами сердца, — он нагнулся ниже и принюхался. — И этот запах…

— Мы это уже заметили, — кивнул Марк. — Это вам о чём-то говорит?

Огастен с некоторым сомнением посмотрел на него, а потом покачал головой.

— Давайте, я проверю, и если мои опасения подтвердятся, я всё вам расскажу.

Марк был заинтригован, но спорить не стал. Он искренне уважал этого человека, поскольку знал его не только как способного лекаря, но и как отважного воина, готового с оружием в руках встать на защиту своих пациентов, и потому, несмотря на то, что Огастен был выходцем из низов, обращался к нему, как к равному.

Тюремный врач тем временем вернулся к сопровождавшему его Гаспару и взял у него небольшой сундучок с инструментами, а после с помощью старика, служившего в мертвецкой, принялся раздевать покойных. Марк задумчиво следил за его манипуляциями. Вид распотрошенных трупов не смущал его. То ли ещё увидишь на полях кровавых сражений и в подвалах тайной полиции! Но то, что открылось ему, когда Огастен умело и аккуратно вскрыл грудь молодого офицера, заставило его вздрогнуть.

— Что это? — воскликнул он, когда Огастен окровавленными пальцами вынул оттуда маленький чёрный камешек.

— Это сердце, ваша светлость, — ответил тот, разглядывая свою находку. — Человеческое сердце, пронзённое клинком и сожжённое. Видите, ещё можно разглядеть правый и левый желудочки и выходы артерий, а вот тут след от удара…

— Но как это может быть? Ведь снаружи тело осталось неповреждённым!

— Давайте вскроем старика, хотя, полагаю, там мы увидим то же.

Он оказался прав, и вскоре перед ними на медном блюде, стоявшем на деревянном столе лежали два обугленных человеческих сердца, одно побольше, другое поменьше.

— Вы это ожидали увидеть, Огастен? — спросил Марк, взглянув на лекаря.