Дело о золотом коте

— В больнице, в Озерковском районе. Это километров сто от Москвы будет.

— Ничего себе… — Новиков аж присвистнул от изумления, — интересно девки пляшут! И как он туда попал?

— Куда, в больницу? Обыкновенно! Метиловым спиртом отравился. Как в себя пришел — сразу попросил, чтобы в полицию позвонили, сказал, что у него информация есть по убийству Завьяловой! Передали нам, дежурный только что принял…

— Молодец, Свирин! — Андрей мигом повеселел и хлопнул стажера по плечу. — Собирайся, поехали!

— Куда? — насторожился Свирин.

— Как куда? В эти самые Озерки! Подозреваемого допрашивать. Давай, стажер, шевелись!

Дорога до Озерков оказалась долгой и муторной. Странное дело: стоит отъехать от Москвы совсем немного — и как будто в другой мир попадаешь. Здесь — нарядные улицы и проспекты, сверкающие небоскребы из стекла и бетона, уходящие, кажется, прямо в небо, бутики и рестораны, дорогие машины снуют туда-сюда, люди спешат по своим делам… А там — разбитые дороги (Свирин шутил — по японской технологии построены, называется Тояма-Токанава), заросшие бурьяном бывшие колхозные поля, покосившиеся деревянные домишки…

Больница в Озерках производила тяжелое, даже гнетущее впечатление: облупившееся двухэтажное здание, когда-то покрашенное в охристо-желтый цвет, всем своим видом свидетельствовало о том, что лучше сюда не попадать. Внутри все выглядело не лучше: потолки в разводах, стены, выкрашенные в унылый серо-зеленый цвет, протертый до дыр линолеум под ногами… И запах! Смесь хлорки, каких-то лекарств, нечистого человеческого тела и переваренной капусты с кухни создавала незабываемый букет.

Лечащий врач Нежданова — он назвался Иваном Анатольевичем — был неприлично молод. Андрей даже засомневался, точно ли он успел окончить мединститут. Высокий, худой, похожий на кузнечика, с непропорционально длинными руками и ногами, в огромных старомодных очках, он выглядел типичным ученым чудаком из комедийного сериала.

— Больной в сознании, но очень слаб, — сразу предупредил он, — чудо, что он вообще еще жив! Его нельзя утомлять, нельзя волновать…

Андрей хотел было объяснить доктору, что поводов для волнения у человека, подозреваемого в убийстве, будет в ближайшее время хоть отбавляй, но вместо этого спросил:

— Когда он к вам попал?

Врач на секунду задумался.

— Два дня назад! У меня как раз ночное дежурство было. Я еще удивился — он ведь не местный, у нас все друг друга знают. Летом, бывает, приезжают дачники, снимают дома, а сейчас поздновато уже.

— И где он жил?

— Дом снимал, тут, неподалеку. Повезло еще, что не один выпивал, а с соседом — есть у нас один такой Степан Степаныч, вроде сторожа, присматривает за домами, куда дачники на лето приезжают. Как новый человек появится — непременно заглянет посмотреть, что и как.

— Ну, и выпить, если нальют? — прозорливо предположил Новиков.

— Именно, — подтвердил доктор, — не старый человек еще, а печень ни к черту, регулярно к нам попадает. Я его предупреждал: еще год такой жизни — и цирроз гарантирован!

Он развел руками, и Новиков заметил, что Иван Анатольевич не так молод, как показалось ему в первый момент. На лицо его уже легла печать усталости и, хуже того, безнадежности. Конечно, сохранять энтузиазм и верность клятве Гиппократа в таких условиях куда как непросто…

— И что же произошло? — спросил Андрей.

— Степан Степаныч зашел к Нежданову, — терпеливо объяснил врач, — тот как раз выпивал, компании обрадовался, но рассудил, что на двоих им маловато будет. Дал ему денег и отправил за бутылкой в сельмаг. Тот мухой слетал, благо близко… Ну, выпили, им плохо стало, оба потеряли сознание. Сторожа жена пошла искать по соседям, она часто так делала, и нашла их, скорую вызвала. Хорошо еще, что живы оба! Степаныч-то почти оклемался уже, видимо, ему меньше досталось. Этиловый спирт — это ведь антидот против метилового, противоядие то есть…

— Вот! Слышал, стажер? Запомни на всякий случай! — с серьезным видом посоветовал Андрей.

— Да я вообще-то водку не пью, — Свирин почему-то смутился, — так, если пива иногда, или вина красного…

— И каково сейчас состояние Нежданова? — спросил Андрей. — Какой прогноз?

Врач задумался:

— Трудно сказать! Я, честно говоря, не предполагал, что он выживет — обширное поражение нервной системы, слепота… И сейчас состояние нестабильное. Если останется жив — инвалидность практически гарантирована.

— Да… Невесело! — протянул Андрей.

— У нас вообще веселого мало, — коротко бросил врач, — заходите, только ненадолго.

Григорий лежал, закрыв глаза и откинув голову на подушку. Его лицо выглядело исхудавшим и измученным, и Новиков поймал себя на том, что, пожалуй, не узнал бы его, несмотря на то, что видел фотографии — так этот молодой и сильный мужчина изменился всего за несколько дней. На щеке его красовалось несколько довольно глубоких царапин.

Услышав его шаги, больной забеспокоился, зашевелился, открыл глаза, но взгляд был невидящий, какой-то стеклянный.

— Кто здесь? — спросил он.