Дело полусонной жены (= В преступлении обвиняется полусонная жена)

- Боже мой, - воскликнул Бюргер тоном мученика, - если мы будем углубляться во всякие, не относящиеся к делу подробности мы завязнем и никогда не покончим с этим процессом. В конце концов, теория свидетеля не может быть ничем и никем подтверждена, не имеет никакого значения для суда и лишь отнимает у нас время.

- Однако вы заявили, что время у нас есть, причем именно в связи с допросом данного свидетеля.

- Но из этого не следует, что время нужно тратить зря.

- Вы выражаете протест?

- Да, - подтвердил Бюргер и в своих обычных выражениях мотивировал протест.

Вмешался судья:

- Суд не желает слушать ваши споры. Протест отклоняется. Свидетель обязан ответить на вопрос адвоката.

- Итак, в данном случае есть несколько не совсем обычных признаков, сказал свидетель, - и прежде всего необычная форма входного отверстия.

- Что же в нем необычного?

- Оно не круглое, а овальное.

- И что же это означает?

- Обычно это означает, что пуля сошла со своего прямого пути и начала вибрировать.

- Можете ли пояснить нам, что имеется в виду?

Свидетель вынул из кармана карандаш и поднял его.

- Обычно пуля, вращаясь, идет по прямой линии. Но если в самой пуле или в оружии, из которого она вылетела, есть какой-нибудь дефект, то острие карандаша продолжает движение по прямой, тогда как хвостик карандаша отклоняется от этой прямой по кругу, имеющему в диаметре около двух дюймов.

Мейсон кивнул.

- В таких случаях, - продолжал свидетель, - пуля, попадая в тело, оставляет не круглое отверстие, а такое, которое принято называть замочной скважиной, и это очень выразительный термин.

- Весьма интересно, - сказал Мейсон, - и в теле Шелби входное отверстие имело именно такую форму? А кроме того, вы заметили и еще кое-что не совсем обычное?

- Я уже упоминал о том, что головка пули почти не была расплющена.

- Что это означает?

- В сочетании с тем, что пуля проникла на очень маленькое расстояние, это, по-моему, свидетельствует о том, что пуля ударилась о какую-то податливую поверхность и лишь после этого рикошетировала в тело.

- Итак, пуля рикошетом попала в тело? - переспросил Мейсон.

- Ваша честь, - вмешался Бюргер, - это всего лишь теоретические рассуждения.

- Поскольку показания дает эксперт, - подчеркнул Мейсон, - его теорию следует рассматривать как результат тщательного и квалифицированного изучения фактов.

- Это не имеет никакого значения, - с раздражением заявил прокурор. Я не вижу разницы.

- Вы не видите? - спросил Мейсон.

- Нет, - злобно ответил Бюргер, - я только понимаю, что вы, как утопающий, хватаетесь за соломинку...

- Хватит, - вмешался судья, - я попрошу стороны воздержаться от личных выпадов.

Мейсон вновь обратился к свидетелю:

- Направляясь сюда на судебное заседание, вы не захватили с собой фотографию входного отверстия пули, хотя и сочли, что это свидетельствует о рикошете?

- Нет, не захватил.

- Но вы сообщили прокурору о том, что рассказали сейчас здесь, на суде?

- Протестую, - прогремел Бюргер, - так как это никак не относится к рассматриваемому делу и не является законным перекрестным допросом.

- Совсем напротив, - ответил Мейсон, - поскольку допрос выявил квалификацию эксперта и его предубеждение. Видимо, он сообщил все свои данные прокурору, а последний посоветовал ему не приносить в суд фотографию входного отверстия пули и не говорить о нем, если ему не будет задан прямой вопрос. Из этого явствует, что прокурор сам воздействовал на свидетеля, прежде чем вызвал его в суд.

- Ваша честь, я протестую! - воскликнул Бюргер. - Упомянутые данные нельзя считать уликами, а защитник позволил себе задеть мою профессиональную репутацию. Я требую, чтобы он немедленно принес мне свои извинения.

- Никак не могу взять назад свои слова, так как факты говорят сами за себя. Если же я ошибаюсь, то прокурор может сам здесь же, в судебном заседании, спросить об этом у свидетеля.

- Абсурдно тратить время на такие пустяки. Мейсон улыбнулся.

- Ваша честь, взгляните, пожалуйста, на лицо свидетеля, если считаете, что это пустяки.

Свидетель смущенно топтался на месте, а его лицо было залито густой краской.

- Ваша честь, - снова вмешался Бюргер, - я протестую. Цвет лица свидетеля нельзя считать уликой.

Судья улыбнулся.

- Протест отклоняется. Прошу свидетеля ответить на вопрос.

- Я действительно изложил свою теорию мистеру Бюргеру, и он подумал...

- Не стоит рассказывать нам о том, что он подумал. Скажите нам лишь то, что он фактически сказал!

- Ваша честь, - снова вмешался Бюргер, - это недобросовестно, нечестно и не относится к делу. Никого не касается частная беседа между свидетелем и прокурором. Кроме того, это никак не может явиться уликой.

- Склонен согласиться с вами, - сказал судья, - что частная беседа не должна обсуждаться на открытом заседании, однако лишь в том случае, если она не затрагивает специфических и точно очерченных вопросов, важных для следствия. Но поскольку сейчас идет перекрестный допрос, то мистер Мейсон имеет полное право задавать наводящие вопросы.