Дело принципа

— Этого я знать не могу. Я также не могу с точностью утверждать, знал он о том, что делает или нет. Вы это хотите услышать от меня, не так ли?

— Я хочу услышать от вас все, что вы желаете мне сказать, — ответил Хэнк и отвернулся от Эддисона. — Свидетель ваш, — обронил он в сторону стола, за которым сидели адвокаты защиты.

Встал адвокат Апосто.

— Вопросов к свидетелю нет, ваша честь, — сказал он. Сэмелсон задумчиво посмотрел на защиту, затем смерил взглядом Хэнка.

— Объявляется десятиминутный перерыв, — Сухо проговорил он. — Попрошу мистера Белла пройти ко мне в кабинет.

— В заседании суда объявляется десятиминутный перерыв, — объявил секретарь. — Всем встать.

Зрители, свидетели, репортеры, обвиняемые и адвокаты поднялись, в то время как Сэмелсон, шурша полами длинной черной мантии направился к двери.

— А почему он вызвал к себе папу? — спросила Дженни.

— Не знаю, — ответила Кэрин.

— Разве так можно? Разве может судья во время суда говорить с прокурором наедине, без адвокатов защиты?

— Со стороны это выглядит несколько предвзято, но, с другой стороны, Эйб судья, и он вправе поступать так, как сочтет нужным.

— И все-таки интересно, почему он вызвал папу к себе, — вздохнула Дженни.

— Присаживайся, Хэнк, — сказал Сэмелсон.

— Благодарю.

— Поговорим начистоту, не как судья и помощник окружного прокурора, а просто как друзья. Согласен?

— Вполне.

— Хорошо, тогда ответь, пожалуйста, всего на один вопрос, ладно?

— Валяй.

— Ты что, хочешь лишиться работы?

— Понятия не имею, о чем ты.

— Перестань, Хэнк, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Только что ты допрашивал свидетеля, задавшись целью добиться от него подтверждения, что Апосто не мог отвечать за свои поступки. Очевидно, данную идею тебе подсказал отчет о психиатрической экспертизе. А когда Эддисон не дал нужного ответа, ты постарался дискредитировать его показания.

— Полагаю, я…

— Хэнк, так выслушай же, что я тебе скажу. Адвокаты защиты не придурки. Да, они были назначены судом и, возможно, взялись за это дело в расчете на то, что оно добавит им известности, так как ход процесса широко освещается в прессе, но они не идиоты. Это опытные адвокаты по уголовным делам. И они знают не хуже тебя, что для доказательства того факта, что обвиняемый, совершая преступление, не отдавал себе отчета в том, к каким последствиям это может привести, достаточно свидетельства либо двух психиатров, либо одного психиатра и одного психолога. И можешь не сомневаться, что эти два психиатра у них есть, и они готовы показать под присягой, что Апосто не в состоянии осознать даже расклада партии в шашки! Именно поэтому они отказались от перекрестного допроса твоего свидетеля. У них для этих целей подготовлены свои люди. С твоей стороны подобный выпад был большой глупостью. Ты попытался проделать за них их же работу, к которой, надо заметить, сами они подготовились гораздо лучше тебя. Однако меня интересует другое: зачем тебе эго надо? Может быть, все-таки объяснишь? Так сказать, по старой дружбе…

— Эйб…

— Если у тебя возникли какие-либо сомнения относительно вины этих подростков, ты должен был обратиться с этим к окружному прокурору. Черт возьми, тебя же могут уволить за это. Тебе что, не терпится потерять работу?

— Нет, терять работу мне не хочется.

— Тогда почему ты не посоветовался прежде со своим начальством? Или почему хотя бы не пришел ко мне? Расхожее мнение о том, что в основе уголовного права лежит политика сделок и взаимных уступок, на самом деле вовсе не лишена смысла. Не сомневаюсь, что защита с радостью пошла бы тебе навстречу и согласилась обсудить сделку. Хэнк, так чего же ты все-таки добиваешься? Хочешь завалить дело?

— Эйб, ты не понимаешь.

— Так объясни мне.

— Я делаю то, что должен делать.

— И что же ты должен делать? — Ну, скажем так, у меня есть некоторые сомнения.

— Правда?

— Это всего лишь предположение.

— Это предположение, потому что ты не доверяешь мне?

— Я доверяю тебе, Эйб. Но в этом деле ты судья.

— В данный момент я не судья. Я твой друг. И если бы я им: не был, то мне было бы решительно наплевать и на тебя самого, и на то, что с тобой происходит.

— Но когда мы вернемся в зал суда, ты снова станешь судьей.

— Черт побери, Хэнк, доверься мне! Так что же ты все-таки задумал?

Хэнк глубоко вздохнул:

— Я пытаюсь добиться оправдательных приговоров для Апосто и Дипаче. И снисхождения для Рейрдона.

— Но какого черта?

— Потому что… потому что я считаю, что так будет справедливо.

— Тогда почему ты не пошел с этим к окружному прокурору? Почему не подошел ко мне до начала суда?

— Потому что, Эйб, я впервые в жизни хочу, чтобы мое имя попало в газетные заголовки. Сэмелсон встал из-за стола:

— Ты самоубийца, Хэнк. Ты губишь себя.

— Нет.

— Да, черт побери, да! Ты добьешься лишь того, что тебя вышвырнут с работы. Ты выставишь в дурацком свете окружного прокурора и всю его службу. Хэнк, они никогда не простят тебе этого.

— Мне все равно. Если это поможет добиться…