Дело Тихонова-Хасис

Ничего подобного! Коллегия преспокойно доработала до конца и вынесла тот вердикт, который был заказан. Правда, как было подчеркнуто, перевесом всего в один голос, и тот был «выжат» судом с особыми усилиями. О том, как все это происходило, читателям поведал «герой дня» — тот самый старшина коллегии Сергей Мамонов[55], который по своему почину связался с «Газетой. Ru» и заявил журналистке Елене Шмараевой[56]: «Ничего про совещание я рассказывать и не собираюсь. Скажу только, что чуть до драки у нас не дошло. Было очень сильное напряжение, когда обсуждали; хорошо, у кого-нибудь всегда хватало ума уйти, покурить, помолчать, чтобы не перегнуть палку, а потом опять возвращаться к обсуждению».

Только-то и всего! Можно представить себе ту степень грубого, беспардонного давления, которой подверглись присяжные, в большинстве своем обычные, в общем-то, люди, никогда не имевшие дела с судами, не представлявшие себе весь ужас беззакония и беспредела, творящегося за кулисами «третьей власти» России. А ведь, по словам Мамонова: «Были в коллегии скептики, которые весь процесс сомневались… Были люди, которые до конца были не согласны, считали, что не доказано, до самого конца… Были те, кто считал, что все было не совсем так, как преподнес суд». Но тем не менее обвинительный вердикт коллегия утвердила. Зомбированные и запуганные, под прессом ругани, угроз Мамонова, нейролингвистического программирования Николаевой, сомневающиеся и колеблющиеся присяжные не выдержали и осудили, на мой взгляд, невиновных. Высказывание того присяжного, что не признал обвинение доказанным, но при этом признал подсудимых виновными — в высшей степени характерно…

Очередные скандальные подробности из закрытой совещательной комнаты просочились, все же, через прессу в общество. Тут снова отличился журналист Евгений Левкович, сумевший заново связаться с Анной Добрачевой и взять у нее интервью, ведь она сохранила добрые отношения с некоторыми из оставшихся в коллегии присяжными и получала информацию о заседании из первых рук.

Оказалось, что за три часа до выхода из тайной комнаты с обвинительным вердиктом коллегия присяжных собиралась… оправдать Никиту Тихонова и Евгению Хасис: семь из двенадцати человек отдали голоса в пользу недоказанности их вины. Однако присяжных из тайной комнаты не выпустили — их заставили переголосовать. Вот фрагменты из упомянутого интервью:

«Е.Л.: То есть, они действительно признали Тихонова и Хасис виновными? Никакого подлога, как предполагает сторона защиты, нет?

А.Д.: Они не с первого раза так проголосовали. Изначально было семь голосов против трех в пользу того, что вина подсудимых не доказана. Двое колебались. После этого как раз старшина коллегии Мамонов вышел с листками к судье и сказал, что присяжные, мол, не понимают, как им отвечать на некоторые вопросы. Замашнюк посмотрел на эти листы и отправил коллегию “дорабатывать”. И все перевернулось…

Е.Л.: Как можно поменять столько голосов?

А.Д.: Не знаю. Мамонов, когда вернулся от судьи, сказал буквально: “Давайте переголосовывать”. Анна Львовна как голосовала за невиновность Тихонова и Хасис в первый раз, так проголосовала и во второй. Валя — тоже. Еще против обвинительного вердикта был присяжный номер шесть — я не помню, как его звали, мужчина. А вот остальные поменяли мнение. Я не знаю, как и почему — но что вышло, то вышло…

Е.Л.: Во время голосования кто-нибудь из посторонних в комнату заходил?

А.Д.: Да, Алексей заходил, куратор коллегии, который обычно нам доставлял еду и воду, сопровождал нас при выходе из зала. По словам Анны Львовны, как раз когда присяжные не поняли, как отвечать на несколько вопросов, он начал объяснять: “Что вы здесь так долго паритесь? Все понятно, они — виновны”. Он это с самого начала процесса говорил. Еще я знаю, что он постоянно носил судье какие-то распечатки…

Е.Л.: Почему тогда никто из них не встал перед судьей и не заявил о том, что изначально расклад был иным?

А.Д.: Не знаю. Но за три часа до этого так и было. Я звонила Анне Львовне где-то в пять или около того — узнать, как дела. Она мне сказала: “Ребят оправдали”. Затем произошла вся эта история с выходом Мамонова к судье. После этого связи с Анной Львовной уже не было. А потом, бац! — и расклад поменялся. Вердикт почти все присяжные слушали, опустив глаза в пол. А после заседания даже не попрощались друг с другом. Наверное, им было стыдно»[57].