Демидовы: Столетие побед

Мы еще приведем описание роскошного дома Ахинфия в Оружейной слободе, построенного в непростые для него годы Следствия о партикулярных заводах. Нет сомнения, что он любил этот дом. Его поистине царская роскошь была вызовом невзгодам, которые на него в то время обрушились. После — стала мемориалом железной его несгибаемости, зримым воплощением победы, благодаря этой стойкости одержанной. Только вот некому было в Туле всё это оценить. Теперь достойное (самое достойное в государстве) лицо появилось, а с ним — много других лиц, тоже в своем роде достойных. И скрывать ничего не нужно было — напротив. «В этом-то огромном доме, — писал сохранивший для нас представление о его облике И.Ф. Афремов, — Акинфий Никитич Демидов, в вожделенные для Тулы дни 4 и 5 августа 1744 года имел счастие угощать августейшую гостью и благодетельницу свою — императрицу Елисавету Петровну с наследником престола Петром Феодоровичем, нареченною невестою его, Екатериною Алексеевною, и матерью ее, принцессою Ангальт-Цербскою (теткою наследника), шествовавших из Москвы на богомолье в Киев и потом в сентябре месяце на обратном пути»[725].

Императрица вернулась в Москву 1 октября 1744 года[726], вскоре двор стал готовиться к возвращению в Петербург. Жизнь входила в обычную колею. Великие перспективы требовали ежедневной великой работы.

Более месяца (август — сентябрь) продолжавшееся пребывание Акинфия в Туле не могло не сопровождаться контактами с родственниками. Возникший вскоре рецидив старого между ними спора, новые и острые в нем реплики — возможное следствие чего-то сказанного между ними в напряженные дни этого уходящего лета.

Акинфий, передав в 1730 году Верхотулицкий завод Даниловым в пользование «бес письменного виду», 14 лет спустя напомнил, кто его истинный хозяин. Его действия спровоцировала попытка Акулины Даниловой закрепить завод в родовой собственности, передав его единственной дочери Прасковье, состоявшей в замужестве за московским купцом Петром Струговщиковым[727]. В записи духовной, состоявшейся в Московской крепостной конторе 13 ноября 1744 года, внучка Никиты Демидова завещала ей оба свои завода (на Тулице и Рыс-не) с принадлежавшими к ним землями, угодьями и крестьянами, доставшийся от отца двор со строением в Туле, движимое имущество — в общем, всё, «ничего не оставляя»

[728].

Помимо Верхотулицкого завода, юридическим владельцем которого оставался Акинфий, из его собственности уплывала земля в Тульском уезде (что-то подсказывает нам, что подлинник украденной у вдовы купчей на землю он по-прежнему хранил в личном архиве). Можно не сомневаться, что пожилой заводчик был возмущен попыткой провернуть операцию с его имуществом у него за спиной. И это после его широкого жеста четырнадцатилетней давности, на память о котором он вправе был рассчитывать! Самой мягкой реакцией было потрепать нервы неблагодарной племяннице. Тремя годами раньше ее хозяйство приросло Сементиновским молотовым заводом в Алексинском уезде, устранившим в ее хозяйстве дисбаланс между производством чугуна и его переделом. Почему бы владельческие претензии предъявить не на один Верхотулицкий, но еще и на новый завод?

16 ноября Акинфий Никитич опротестовал завещание Даниловой. В доношении, поданном в Юстиц-коллегию, он заявил, что она к имуществу Григория отношения не имеет, поскольку еще при жизни отца была отдана замуж «с награждением». Уже этого, по мнению Акинфия, было достаточно, чтобы признать его единственным законным наследником брата. Кроме того, еще при жизни отца и матери он был учинен во всех движимых и недвижимых имениях «по первенству». Последнее, по его мнению, позволяло претендовать и на Сементиновский завод, построенный Акулиной и ее мужем самостоятельно, но на земле, купленной Григорием. Такая аргументация железной не выглядела, но в данном случае Акинфию была важна, вероятно, не столько обоснованность, сколько масштабность претензии. Духовную Акулины он потребовал к совершению запретить.

Спустя полторы недели Акинфий снова обратился в Юстиц-коллегию. Аргументы подкрепил документом — копией старой, от 31 мая 1729 года, сделочной записи, фиксировавшей права и обязательства участников четырехстороннего договора — А.Н. Демидова, вдовы Григория и двух его дочерей. Напомним, что в ней за пять тысяч отступного «железные заводы, которые на купленной вотчинной земли… камисара Никиты Демидовича построены», и всё на них находящееся вдова и младшая дочь «поступились… по наследству той помянутой земли ему, Акинфию Никитичю, и наследникам ево в вечное владение». К Акулине переходило остальное, исключая носильное женское платье[729].