Демидовы: Столетие побед

Документ, за который в казну было заплачено 670 рублей пошлины, был миной замедленного действия. На нем не было рукоприкладств Акинфия, Акулины и их представителей. Не исключено, что на момент совершения записи вопрос о разделе имущества Григория между Акинфием и Анной не был согласован окончательно. Возможно, решение этого вопроса (в варианте, близком сделочной записи) предполагалось зафиксировать особым двусторонним документом, который и поставил бы окончательную точку.

Но поставлена она не была. Впоследствии это дало Акулине основание заявить (в обращении к Юстиц-коллегии, поданном в декабре 1744 года), что та запись на ее имение Акинфию «к получению онаго не следует», поскольку она ему «отеческого… наследственного имения… никогда не токмо писменно, но и словесно не поступалась». Объяснила почему: «…из-за данной от него отцу моему вышепомянутому с неустойкою записи». Предъявив эту старую, от 10 февраля 1726 года, запись, Акулина просила, несмотря на протест, ее духовную все-таки «совершить», а в случае, если коллегия «того собою учинить не может», — передать дело на рассмотрение Сената[730]

.

Остается гадать, как рассудили бы это дело в коллегии или Сенате. Шансы на победу имели обе стороны. Запись, данная Акинфием Григорию, подтверждала права последнего только на «имение», выделенное при разделе покойным отцом. В благоприобретенное имущество Григория (включая заводы) Акинфий тоже обязывался «не вступаться», но земля под Верхотулицким заводом под это ограничение не попадала, поскольку покупалась не на Григорьево имя. Основания требовать ее у Акинфия Никитича имелись. Слабее были его позиции в борьбе за Сементиновский завод, построенный потомками Григория. Тут и на землю претендовать как будто не было оснований: та покупалась Григорием на себя через много лет после отделения. Характерно, что Акинфий, заикнувшись раз о заводе на Рысне, впоследствии не стал разрабатывать эту линию. А ведь была еще четырехсторонняя запись 1729 года, по которой все заводы Григория отходили к Акинфию. Только вот подписали ее не все, кто был должен.

До судебного разбирательства дело не дошло и на этот раз. Спор прервала неожиданная смерть Акинфия, за которой последовал отказ его наследников от притязаний на заводы, связанные с именем Григория Демидова.

Чем объясняется их выход из далеко не безнадежной борьбы? Оставленное Акинфием наследство было настолько обширным, что даже учет его собственности представлялся делом долгим и трудным (как в действительности и оказалось). Подключение к нему запутанного вопроса о заводах в Тульском и Алексинском уездах (небольших и в качестве промышленных объектов особого интереса не представлявших) еще более усложняло ситуацию. При неясности перспектив спора возникала угроза задержки (возможно, большой) с решением более важных вопросов. Учитывая это, наследники отказались от спора, затеянного отцом.

Дело закрыла сделочная запись, в 1747 году полученная Акулиной Даниловой от вдовы Акинфия Демидова Евфимии Ивановны и трех его сыновей. Они заявляли, что «помирились в том, что помянутому Тулецкому железному заводу со всяким при нем строением, и с мастеровыми, и работными людьми и с протчими принадлежащими к нему угодьи быть за ней, Акулиной, и по ней за наследниками ее». О Сементиновском заводе не упоминается, подразумевается, что вопрос о нем снят. Отказываясь от претензий на Верхотулицкий завод, вдова и сыновья обязывались впредь не обращаться по его поводу в судебные инстанции и определили за нарушение неустойку в 500 рублей[731]

. Встречная, вполне мирная по содержанию запись была дана Акулиной Даниловой вдове и детям Акинфия Демидова.

Полюбовное решение долгого спора вокруг наследства Григория Демидова позволило сохранить терпимые (временами — доброжелательные[732]) отношения между Демидовыми далеко (в социальном плане) разошедшихся ветвей рода.

Каждому теперь предстояло жить своей жизнью и решать свои проблемы: наследникам Акинфия — 13 лет делить наследство, Акулине — за годом год бороться с трудностями в надежде спасти от краха основанное отцом промышленное хозяйство. Похоже, что в старости ей приходилось заниматься заводами в одиночку — последние известные нам упоминания о ее муже Илье Данилове относятся к 1751 году[733]

. Силы слабели с возрастом, истощались с истощением источников сырья (тут и остатки руды на соседнем заводе — подарок). В 1751 году домна простаивала, а доменный оклад, 858 рублей, платить было нужно, ее и служителей разыскивала по этому поводу Берг-коллегия[734]. В 1770 году уже остановленные заводы Даниловой купили братья Андрей и Иван Родионовичи Баташевы (внуки конкурента комиссара Демидова). Скорее всего не собиравшиеся их восстанавливать, вскоре по покупке они добились разрешения на их закрытие и перевели квалифицированных рабочих (самое ценное в этой сделке) на другие свои заводы[735].