Демидовы: Столетие побед

В «Расписании» (программе) раздела упомянуты 24 двора, все с каменными или деревянными постройками. Каменных домов восемь. Два в Москве: один на Балчуге, другой «называемой "Горской"». Еще два каменных в Петербурге: на Васильевском острове и на Фонтанке, в приходе церкви Симеона Богоприимца и пророчицы Анны. В Казани и Ярославле Демидову принадлежали по три двора, по два — в Твери, Нижнем и на Кунгуре, по одному — в Тобольске, Таре, Екатеринбурге, Серпухове, Костроме, Чебоксарах, Тюмени и на Ягошихинском заводе (нынешняя Пермь). Кроме столичных, каменными были немногие — по одному в Казани, Нижнем, Серпухове и Ярославле[744]. Замечаем, что, хотя некоторые дворы, известные по прежнему их списку, из него выпали, по сравнению с положением на 1733 год он прирос: появились дворы в Екатеринбурге, Серпухове, Костроме, Таре, Тюмени и на Ягошихинском заводе. В то же время в «Расписании» не упомянуты хозяйские дома при заводах (кроме Ягошихинского), а ведь при некоторых они несомненно существовали[745]. Кроме того, ни в Акинфиевом, ни в принадлежавших его сыновьям планах раздела имущества не отмечены также имевшиеся у него дома в Туле: в Оружейной слободе и при его заводе, первый каменный, каким в начале 1740-х был другой — неизвестно

[746]. С ними общее число домов, оставшихся после Акинфия, увеличивается.

Тульский дом в слободе в сколько-нибудь близком первоначальному виде до нас не дошел (пострадал от пожара в 1779 году, после чего был частично разобран, частично перестроен). К сожалению, современных Акинфию документов, которые бы позволили представить облик и убранство дома, не выявлено. Приведем описание, заимствованное из неоднократно вспоминавшейся нами книги тульского историка-краеведа XIX века Ивана Афремова. Живший в Туле и служивший в кадетском корпусе, расположенном в соседнем от демидовского дома квартале, он, несомненно, застал остатки прежде величественной постройки не в столь удручающем состоянии, какое она имеет сейчас. Слышал и рассказы стариков (в своей книге он подчас ссылается на местные предания). Во всяком случае, в его рассказе, который сейчас приведем, присутствует доля, возможно немалая, правды. Итак, слово Афремову.

«…Акинфий Никитич

решительно изменил свой образ жизни и стал жить вельможею; начал тем, что на отцовском и дедовском месте выстроил огромный каменный дом в три этажа (1730—1734 гг.), который, выключая подземных коридоров, подвалов и кладовых, имел 7 сажень высоты и 30 сажень длины (15,1 и 64,8 метра. — И. Ю.). Дом этот, соответственно колоссальному богатству хозяина, был отделан с дворцовою роскошью, где, как говорится, золото и серебро столы ломило; картины итальянской и фламандской школы украшали штофом и бархатом обитые стены[747], обставленные богатыми зеркалами и немецкою мебелью; там дивные растения Флоры и Помоны украшали окна и всходы лестниц, златопернатые заморские птицы красовались в золотых и серебряных клетках; всех родов обезьяны и множество других редкостей удивляли посетителей. Тула в первый и, конечно, в последний раз видела у себя такую редкую

чудес палату!»

Эти восторги могут показаться заимствованными из волшебной сказки — чем не представший взору Людмилы дворец волшебника Черномора? Но в том, что таким мог быть и реальный дом, убеждаемся, заглянув в опись имущества покойного Акинфия, где только запонок алмазных числилось 85, а алмазных и иных разных перстней — 52. Впрочем, о перстнях Афремов не упоминает. Что ж, вот мелькнувшие в его описании картины — по описи, их от Акинфия осталось 173.[749]

Пожалуй, самыми памятными событиями в истории демидовского дома-дворца оказались упомянутые посещения его императрицей Елизаветой Петровной, наследником престола Петром Федоровичем, будущим императором, и его невестой Екатериной Алексеевной, тоже в грядущем императрицей. Они случились, когда жить Акинфию оставалось меньше года.

Этажами, поднимавшимися над уровнем земли, пространство дома не исчерпывалось. Афремов: «Под всем домом этим устроенные подземные коридоры и кладовые с железными дверями, конечно, имели назначение к складке здесь железа и меди, привозимых в Тулу с многих заводов Акинфия Никитича». В самом конце XVIII века угловая часть уцелевшего демидовского дома была продана в казну и перестроена. «Разрушенные подземелья под домом этим долго служили предметом нелепых рассказов между оружейниками, где искатели кладов по ночам часто осаждали железные запоры и двери недоступных демидовских подземных кладовых, и рассказам о ночных подвигах этих несть числа»[750]. А в одном из сохранившихся фольклорных рассказов о демидовском доме (публикация 1880 года) присутствуют совсем уж сказочные детали: дувший из подземного хода сильный ветер, не пускавший в него любопытных, и духи, явившиеся, когда туда попытались проникнуть с крестным ходом[751].